«Кондор» оставляет следы
Шрифт:
Указ о лишении гражданства был опубликован в Сантьяго еще десять дней назад, и он, конечно, знал о нем, но только в тот вечер ему удалось достать газету с полным текстом правительственного постановления. Впрочем, у него уже был заготовлен ответ пиночетовцам — статья, написанная им на днях для одной из американских газет. В статье, в частности, говорилось:
«10 сентября чилийский диктатор Аугусто Пиночет издал указ № 588, лишающий меня гражданства за то, что я «серьезно угрожаю жизненно важным интересам государства». Это всего лишь новая страница в позорном списке посягательств военной хунты на права человека…
Показывая Моффитам газету, Летельер сказал:
— Я знаю, что в Сантьяго шел долгий спор: одни хотели убить меня, другие — лишить гражданских прав.
Увидев удивление на лицах своих американских друзей, он горько пошутил:
— Вы должны знать, что в Чили убивают в сентябре. Вспомните, 11 сентября 1973 г. во время переворота погибли тысячи чилийцев, в сентябре 1974 г. убили Карлоса и Софию Пратс, а в 1975 г. покушались на жизнь Бернардо Лейтона и его жены Аниты [3] . Но в этом году я не буду следующей жертвой, моя очередь еще не настала, ведь я уже получил «наказание», которое состоит в лишении гражданства. Так что у меня впереди еще год жизни.
3
Уточним: покушение на супругов Лейтон было совершено в начале октября.
«Орландо забыл, — скажет позднее его жена, вспоминая об этом вечере, — что сентябрь еще не кончился». А сейчас она слушала мужа и с тревогой думала о слежке, которая ведется за ними в последнее время, о письмах с угрозами, что подсовываются под дверь, и о недавнем телефонном звонке (она сняла тогда трубку и услышала фальшиво-участливый голос: «Это вдова Орландо Летельера?»).
Моффиты в тот вечер приехали не на машине, и когда настала пора прощаться, хозяин дома одолжил им свою — с условием, что наутро они заедут за ним, чтобы всем вместе отправиться в институт.
Молодые супруги не знали, что уезжают из гостей на машине, к которой снизу прикреплена бомба, приводимая в действие дистанционным устройством. Но бомба была предназначена не для них.
Настало 21 сентября.
Утром, около девяти, па голубом «шевроле» Летельера Моффиты подъехали к дому чилийцев в Бетезде. Они посидели на кухне с Исабель, дожидаясь, пока ее муж закончит разговор по телефону. Затем вместе с ним вышли на улицу.
«Шевроле» тронулся с места. Чилиец — за рулем. Рядом с ним — Ронни. На заднем сиденье — Майкл.
Проехали Бетезду, выехали на Ривер-роуд, потом на 46-ю улицу и свернули на Массачусетс-авеню — прямую, обрамленную деревьями магистраль, пересекающую Вашингтон по диагонали. Массачусетс-авеню иногда называют «посольской улицей». На ней и в близлежащих боковых переулках располагается большинство иностранных посольств. Здесь же находится и чилийское дипломатическое представительство.
Пассажиры голубого «шевроле» не замечали, что за ними неотступно следует какой-то легковой автомобиль.
Около половины девятого обе машины выехали на Шеридан-серкл — круглую площадь, расположенную на Массачусетс-авеню. Они проезжали мимо дома № 2336, когда кубинец-контрреволюционер Хосе
В машине Орландо Летельера раздался взрыв. Майкл Моффит, единственный оставшийся в живых, вспоминал впоследствии: «Я увидел яркую вспышку, услышал грохот. Стало душно, дымно, потянуло неприятным запахом».
«Шевроле» кинуло в сторону. Он врезался в пустой автомобиль, стоявший у обочины. Застыл покореженной грудой металла.
Из дымящегося, вздыбленного автомобиля выбрался Майкл. Бросился к правой передней дверце. С трудом — рывками — открыл дверцу, которую заклинило от взрывной волны. Помог выйти жене — лицо Ронни, юное, совсем еще девчоночье лицо, застыло маской изумления и ужаса, по-детски припухлые губы были в крови, струйки крови стекали на подбородок. Подхватил ее, когда, сделав несколько шагов, она пошатнулась. Усадил прямо на асфальт, мокрый после дождя. Вновь ринулся к машине. Ахнул, увидев, что Летельеру взрывом оторвало ноги. В растерянности оглянулся на жену. Ронни уже не сидела — лежала, упав навзничь, и взгляд ее был недвижен, отрешен.
Вдали завыла сирена полицейской машины. К месту происшествия собирались люди.
В отчаянии Майкл крикнул:
— Это сделали фашисты!
Прохожие глазели на него, на Ронни, на разбитый «шевроле», на розовую от крови дождевую воду, собравшуюся в выбоине у обочины тротуара.
Вскоре в доме Летельеров раздался телефонный звонок. Исабель сняла трубку. Звонила секретарь мужа.
— Ты только не нервничай, — сказала она, — но случилось вот что: машина, в которой ехали Орландо и Моффиты, попала в катастрофу. Так что отправляйся немедленно в больницу при университете имени Джорджа Вашингтона.
Исабель сразу почувствовала, что дело гораздо серьезнее, чем его изобразила секретарша. Она хотела ехать в больницу на своем автомобиле, но поняла, что не в состоянии. Тогда она вызвала такси, хотя это и означало лишнюю потерю времени.
Движение по Массачусетс-авеню было прервано, и это еще больше усилило ощущение, что случилось нечто непоправимое. Они поехали в объезд и наконец добрались до больницы, где Исабель с ужасом узнала о смерти Орландо и Ронни.
Ее провели в палату. Открыли лицо Летельера, откинув край простыни, которой было укрыто его тело. Исабель потом так расскажет об этом:
«Больше всего меня потрясло, что Орландо, видимо, успел понять, что происходит. Его лицо было удивленным, оно как бы говорило: «Они это сделали, они все-таки это сделали…»
«Они» — это, в частности, чилийская хунта.
Компартия Чили в специальном заявлении констатировала:
«Орландо Летельер посвятил себя деятельности, направленной на расширение движения солидарности с чилийским народом в Соединенных Штатах, посвятил себя защите политических заключенных и пропавших без вести. Он всемерно помогал нашему героическому народу, ведущему борьбу. Вот почему хунта подписала ему смертный приговор» {12} .
12
Bolet'in del exterior del Partido comunista de Chile, 1976, N 20, p. 93.