Кондотьер Сухоруков
Шрифт:
И я кивнул.
— Выступим послезавтра. С утра занимаемся подготовкой отряда. Отберите всех хорошо обученных крестьян и носильщиков. Мастера пойдут частично, я лично отберу тех, кого нельзя брать в поход. На базе останется двадцатка белых, женщины, больные и самые полезные мастера. Проверьте оружие, снаряжение, подготовьте еду на три дня.
Командиры довольно кивнули.
— А ведь Черный Хвост днем всё правильно понял про Ицкагани, — неожиданно выдал в воздух Муравей.
— Ты о чем, Аскуатла?
—
Я молчал. Разрозненные детали начали складываться в моей голове в единую картину. Но Аскуатла и сам вслух всё отлично обрисовал.
— Письмо он утаил. Из него понял, что Конецинмайла скоро вернется. Послал своих людей вверх по реке, чтобы те перехватили его. Потом прятал у себя, провез его по реке под мешками и корзинами. Зачем это всё? Да, чтобы Дитя не попал в Излучное, не увидел, что астеков осталось крайне мало и не сообщил тебе об этом! А? Вроде и не навредил, а самое важное скрыл. Боится Ицкагани, что ты Излучное отобьешь!
— И верно, — выдохнул потрясенный Теплый Ветер. — Тем более, надо выступать, владыка! Сначала в Излучное, а потом и в Черное Урочище!
Я невольно улыбнулся.
— Погоди, дружище. Давай постепенно. Сначала мы выступим в Кривые Сосны.
Разговоры в тени — 1
— Да почему ты не знаешь-то? — Воронов Волос закатил глаза, еле сдерживаясь. — Это ведь Кривые Сосны?
— Конечно, чему тут еще быть, — улыбаясь, подтвердил крестьянин.
— Вот! Значит, здесь где-то начинается тропа к лагерю владыки. Видишь, я точно знаю!
— Какому еще лагерю? — деревенщина так старательно и так фальшиво изобразил недоумение, что Волосу захотелось треснуть его. — Ничего ни про какие лагеря не знаю.
— Ой, ну хватит уже! — медник пытал уже пятого или шестого крестьянина, и все уходили в отказ. — Я понимаю, что это тайна. Но я же свой. Я Каколотцонтла, сын Широкого Дуба. Я мастеровой Циль Наукаля. Меня там в горах каждый второй знает и подтвердит, что я свой. Ну, покажи дорогу! Это очень важно.
— Что ж, тебе твои начальники дорогу не указали? — прищурился кривососёнец.
— Значит, знаешь про лагерь! — вскинулся медник.
— Какой лагерь? — старательно изобразил недоумение крестьянин, и Волос понял, что всё запустилось по новому кругу.
— Послушай, ну, не успел я у отца узнать путь… Очень срочно всё случилось. Я важные сведения владыке несу…
— Кто это тут важные сведения владыке несет? — на тропе между узких лоскутов крестьянских полей стояла целая двадцатка лихих парней с меховыми хвостиками на головных уборах.
И каждого в руках было по мощному луку. Белое воинство!
— Я! — радостно закричал Воронов Волос. — Я несу! Пожалуйста, отведите меня в горы к владыке! У меня важные сведения…
— Ну,
— Как здесь? — опешил медник. — А почему?
— Мы идем Излучное отвоевывать! — радостно выкрикнул совсем молоденький белый и тут же получил подзатыльник от товарища.
— Значит, так, — остановил веселье командир. — Ты тут один?
— Один он, могучий воин! — влез в разговор крестьянин. — С раннего утречка приплыл на лодочке махонькой… И всё выпытывает у народа: где лагерь владыки? Где лагерь владыки? Но мы приказ помним: никто ему ничего не сказал.
— Ясно, — пресек двадцатник болтовню местного мужичка. — Значит, пока, парень, остаешься с нами. Придут командиры, мы о тебе доложим.
— Сюда придут? — всё еще растерянно спросил Воронов Волос. — То есть… То есть, вы, правда, хотите напасть на Излучное?
Белые многозначительно молчали.
— Послушайте… Это ошибка! Нельзя этого делать! Отведите меня к владыке! Сейчас же! — последние слова он уже кричал в отчаянии.
Двадцатник задумчиво жевал губу. Наконец, махнул стоявшим слева:
— Вы трое: берите этого парня и ведите его в горы. Вдруг и правда, что важное. Быть бдительными и глаз с него не спускать!
— Обижаешь, командир!
И они побежали в горы. Сначала мастеровому казалось, что они бегут слишком медленно, он всё хотел их поторопить. А через некоторое время уже мечтал перейти на шаг. Но белые, даже не сбив дыхание, продолжали бежать легкой трусцой. Приходилось хрипеть, сипеть, но подстраиваться под них.
Горы еще толком не начались, как в узкой лощине, им навстречу вышло войско. Длинная кишка воинов втянулась в узкую тропу, они шли тесно, где по двое, где по трое, но конца и краю этой змее, укрытой в панцирь щитов, видно не было.
Его конвоиры, наконец, перешли на шаг.
— По склону обойдем, — решили они, и четверка двинулась прямо по торчащим камням. Равнодушные воины провожали их ленивыми взглядами и двигались дальше. Среди черных двадцаток Воронов Волос заметил и своих знакомцев по Ка-Бэ.
— О, глядите! Какалотцонтла! Ты чего, от папки сбежал? — весело кричали те ему вслед, но суровые лучники вели его дальше.
Вскоре лощина кончилась, и они оказались на почти открытом покатом склоне. Здесь войско владыки шло толпой по всей ширине открытого пространства. Каждый спускался, как ему было удобно, обходил кустики или валуны, разбредался. В итоге вся эта толпа стягивалась к лощине, образовав там настоящую людскую запруду. Среди нее-то зоркие белые и заметили владыку.
Поразительно! Никаких паланкинов или тележек с тапирами. Сухая Рука шел пешком среди воинов. Он, конечно, не был загружен тяжеленным щитом и доспехами, но, как и все, нес за спиной заплечную корзину с припасами.