Конец главы. Том 2. На другой берег
Шрифт:
Динни в последний раз подняла глаза на лицо Корвена, скрытое под ещё более непроницаемой, чем обычно, маской.
– Я вовсе не намерен что-либо внушать присяжным.
– Очень хорошо!
За спиной девушки зашуршал шёлк мантии.
– Милорд, – произнёс неторопливый звучный голос, – поскольку мой коллега придаёт этому такое значение, я вызову поверенного истца.
"Очень молодой" Роджер, перегнувшись к Динни, шепнул:
– Дорнфорд приглашает вас всех
Девушка почти ничего не ела: она испытывала нечто вроде тошноты. Такого ощущения не вызывало у неё ни дело Хьюберта, ни расследование смерти Ферза, хотя и то и другое стоили ей гораздо больших страхов и волнений. Она впервые столкнулась с той безмерной злобой, которая сопровождает тяжбу между частными лицами. Упорное стремление уличить противника в низости, злонамеренности, лживости, проявлявшееся в каждой реплике перекрёстного допроса, тяжело сказывалось на её нервах.
Когда они возвращались в суд, Дорнфорд заметил:
– Я знаю, каково вам сейчас. Но не забудьте, что процесс – своего рода игра: обе стороны подчиняются одинаковым правилам, а судья присматривает, чтобы они их не нарушали. Я много раз прикидывал, нельзя ли устроить всё это по-другому, но так ничего и не придумал.
– Посидев на таком процессе, перестаёшь верить, что в мире есть что-нибудь до конца чистое.
– А я вообще в этом сомневаюсь.
– Здесь даже Чеширский кот разучится улыбаться, – отозвалась Динни.
– Здесь не улыбаются, Динни. Эти слова следовало бы высечь над входом в суд.
То ли благодаря этому краткому разговору, то ли потому, что она уже притерпелась, Динни легче перенесла дневное заседание, целиком ушедшее на простой и перекрёстный допрос стюардессы и агентов частного сыска. К четырём часам допрос истца и свидетелей обвинения закончился, и "очень молодой" Роджер подмигнул Динни с таким видом, словно хотел сказать: "Сейчас суд удалится и я позволю себе взять понюшку".
XXX
Возвращаясь в такси на Саут-сквер, Клер долго молчала и, лишь когда машина поравнялась с Большим Бэном, вдруг заговорила:
– Подумать только, Динни! Он заглянул в автомобиль, когда мы спали! А может быть, он просто приврал?
– Будь это так, его показания были бы ещё убедительнее.
– Разумеется, я положила голову на плечо Тони. Как же иначе? Пусть попробуют сами поспать в двухместной машине.
– Удивляюсь, как он не разбудил вас своим фонарём.
– Вероятно, всё-таки будил. Я припоминаю, что несколько раз просыпалась как от толчка. Нет, глупей всего я вела себя в тот вечер, после кино и обеда, когда пригласила
– Да. Завтра будет ещё больше.
– Ты видела Тони?
– Мельком.
– Напрасно я тебя не послушалась. Надо было предоставить события их течению. Эх, если бы я любила его!..
Динни промолчала.
В гостиной Флёр они застали тётю Эм. Она подплыла к Клер и уже открыла рот, но спохватилась, пристально взглянула на племянницу и ни с того ни с сего объявила:
– Всё едино! Ненавижу это выражение! От кого оно у меня? Динни, расскажи мне про судью. Он длинноносый?
– Нет. Но сидит он очень низко и всё время высовывает голову вперёд.
– Зачем?
– Я его не спрашивала, тётя.
Леди Монт повернулась к Флёр:
– Можно подать Клер обед в постель? Ступай, дорогая, прими хорошую ванну, ложись и не вставай до утра. Перед таким судьёй нужно выглядеть свежей. Флёр тебя проводит, а я поговорю с Динни.
Когда они ушли, леди Монт подошла к камину, где горели дрова:
– Утешь меня, Динни. Как в нашей семье могла случиться такая история? Это не к лицу никому из Черрелов, кроме разве твоего прадеда, но он ведь родился раньше королевы Виктории.
– Вы хотите сказать, что он был беспутным от природы?
– Да. Игрок. Любил удовольствия и компанию. Его жена мучилась с ним всю жизнь. Шотландка. Очень странно!
– В этом, наверно, и заключается причина того, что мы стали добропорядочными, – отозвалась Динни.
– В чём?
– В комбинации.
– Нет, скорее в деньгах, – возразила леди Монт. – Он их промотал.
– А их было много?
– Да. Его отец разбогател на хлебе.
– Нечестное богатство.
– Почему? Во всём виноват Наполеон. У нас было тогда шесть тысяч акров, а после твоего прадеда осталось только тысяча сто.
– И те большей частью под лесом.
– Да, чтобы стрелять вальдшнепов. Успеет процесс попасть в вечерние газеты?
– Разумеется. Джерри – человек на виду.
– Надеюсь, туалета Клер не коснутся. Понравились тебе присяжные?
Динни пожала плечами:
– Я не умею читать чужие мысли по лицам.
– Это всё равно как щупать нос у собаки: тебе кажется, что он горячий, а на самом деле она здорова. А что с молодым человеком?
– Он – единственный, кого мне по-настоящему жаль.
– Да, – согласилась леди Монт. – Каждый мужчина прелюбодействует, но в своём сердце, а не в автомобилях.