Конец главы

Голсуорси Джон

– Благодарю, папа, - прервала Динни отца.
– Все это очень поучительно, но сейчас опять пойдет крупа. Фош, за мной!

Генерал поднял воротник пальто и направился к плотнику, повредившему себе большой палец. Динни увидела, как он осмотрел повязку пострадавшего. Плотник улыбнулся, а отец потрепал его по плечу.

"Подчиненные, наверно, любили его, - решила она.
– Он, конечно, старый ворчун, но хороший человек".

XXVIII

Если искусство медлительно, то правосудие еще медлительнее. Слова "Корвен против Корвен и Крума" по-прежнему

не услаждали взоры тех, кто привык прилежно изучать отдел судебной хроники в "Тайме", и внимание судьи мистера Ковелла было все еще поглощено бесконечными неопротестованными исками. По приглашению Дорнфорда Динни с Клер заехали взглянуть на зал заседаний и минут пять простояли в дверях суда, словно игроки из крикетной команды, осматривающие поле накануне матча. Судья сидел так низко, что можно было разглядеть только его лицо; Динни заметила также, что над свидетельской ложей, где придется сидеть Клер, устроено нечто вроде балдахина или козырька для защиты от дождя.

– Если вы будете держаться в глубине ложи. Клер, - предупредил Дорнфорд, когда она выходила, - вашего лица будет почти не видно. Но говорите громко, чтобы судье все было слышно. Он злится, когда не слышит.

На другой день рассыльный доставил на Саут-сквер записку для

Динни.

"Бэртон-клуб, I3/IV-32.

Дорогая Динни,

Был бы рад встретиться с вами на несколько минут. Время и место выберите сами, а я явлюсь точно. Излишне говорить, что дело касается Клер.

Искренне ваш

Джералд Корвен".

Майкла не было дома, но Динни посоветовалась с Флер.

– Разумеется, вы должны с ним встретиться, Динни. А вдруг в последнюю минуту он взял да раскаялся? Позовите его сюда, когда Клер не будет.

– На это я, пожалуй, не рискну: они могут столкнуться. Лучше повидаюсь с ним вне дома.

– Тогда либо у статуи Ахилла, либо у статуи Ромы.

– У Ромы, - решила Динни.
– Оттуда мы куда-нибудь пройдем.

Она назначила встречу на другой день в три часа и долго ломала себе голову, зачем Джерри понадобилось ее видеть.

Следующий день был теплый - настоящий оазис в этом хмуром апреле.

Подходя к статуе Ромы, девушка еще издали заметила Корвен а, который стоял у решетки, спиной к изваянию. Он курил сигарету, вставленную в коротенький красивый пенковый мундштучок, и, хотя ее зять выглядел точно так же, как в тот день, когда они виделись в последний раз, Динни вздрогнула, словно почувствовав толчок.

Он не протянул руки.

– Вы очень любезны, Динни, что пришли. Давайте пройдемся и поговорим на ходу.

Он" направились к Серпентайну.

– Что касается известного дела, - неожиданно начал Корвен, - то я вовсе не жажду его выиграть.

– Зачем же было начинать? Ведь обвинение не соответствует истине.

– По моим данным - соответствует.

– В части предпосылок - может быть; в части выводов - нет.

– Вернется ли ко мне Клер на любых угодных ей условиях, если я возьму иск назад?

– Едва ли, хотя, конечно,

я могу ее спросить. Я, например, не вернулась бы.

– Какое безжалостное семейство!

Динни промолчала.

– Она влюблена в этого Крума?

– Если у них даже есть чувство друг к другу, я не вправе его обсуждать.

– Почему бы нам не говорить откровенно, Динни? Ведь нас же никто не слышит, кроме вон этих уток.

– Вы потребовали возмещения ущерба, и это не подогрело в нас нежные чувства к вам.

– Ах, вот в чем дело! Но я возьму назад все свои претензии, лишь бы она вернулась, пусть даже наделав глупостей.

– Иными словами, - спросила Динни, не глядя на него, - дело, затеянное вами, представляет собой нечто вроде шантажа? Я как будто правильно выбрала термин?

Он посмотрел на нее прищуренными глазами:

– Остроумная мысль! Мне она в голову не приходила. Нет, я знаю Клер лучше разных адвокатов и детективов и потому отнюдь не убежден, что улики на самом деле так вески, как кажутся.

– Благодарю.

– Да, но я уже предупредил вас или Клер, - Что все равно, - что не могу и не хочу уехать отсюда, пока не приведу все в ясность. Если Клер вернется, я просто поставлю на случившемся точку. Если нет, дам делу идти своим ходом. Такая позиция лишена смысла и на шантаж не похожа.

– А если она, предположим, выиграет, вы ее опять будете преследовать?

– Нет, не буду.

– Вы же могли освободить и ее и себя, - стоило только захотеть.

– Да, мог, но такой ценой, которая меня не устраивает. И потом, то, что вы говорите, сильно смахивает, - извините за резкость, - на предложение вступить в сделку.

Динни остановилась:

– Что ж, я поняла, чего вы хотите. Спрошу Клер. А сейчас расстанемся. Дальнейшие разговоры ни к чему хорошему не поведут,

Джерри тоже остановился, глядя на нее, и лицо зятя взволновало девушку. Из-под маски его жестких смуглых черт проступили боль и растерянность.

– Мне очень жаль, что все так сложилось, - порывисто сказала она.

– Человеческая натура - дьявольская штука, Динни, и вырваться изпод ее власти невозможно. До свиданья. Желаю счастья!

Она подала ему руку. Он стиснул ее, повернулся и ушел.

Подавленная, Динни постояла под молодой березкой, чьи набухшие почками ветки, казалось, трепетали и тянулись к солнцу. Странное положение! Ей жалко всех - и Джерри, и Клер, и Крума, и никому из них она не в силах помочь.

Она вернулась на Саут-сквер со всей возможной для нее быстротой.

Флер встретил ее вопросом:

– Ну что?

– Мне очень неприятно, но говорить об этом я вправе только с Клер.

– Он, наверно, предложил взять иск обратно при условии, что Клер вернется. И если у нее голова на плечах, она должна согласиться.

Динни решительно сжала губы.

Она дождалась ночи и лишь тогда зашла в комнату Клер. Сестра только что легла, и Динни, усевшись в ногах кровати, без предисловий начала: