Конец кошмара
Шрифт:
Я немедленно посмотрел наверх, через другое стёклышко, сделанное на макушке моего шлема.
Прежде сверху тянулся плотный слой песка, но вот по нему, словно молнии, побежали белые трещины. Они множились и разрастались с невероятной быстротой. Всего за несколько мгновений сверху посыпались сперва небольшие, а затем огромные песчаные глыбы. Море завихрилось, забурлило, как будто я попал из обычной воды в газировку. Течение становилось всё сильнее. Я чувствовал себя посреди торнадо, и, если бы не тяжесть моего костюма, едва ли бы я смог удержаться на ногах.
В моей голове побежали
12. судно
В моей голове побежали расчёты.
Что мне теперь делать?
Вернуться на поверхность?
Я мог это сделать с помощью метки, однако нельзя было оставлять Натаниэля наедине с этой тварью; тем не менее, если я не вернусь, вся наша экспедиция провалится под воду…
Я чувствовал бешеный трепет в груди Натаниэля. Последний требовал, чтобы я немедленно направился наверх. Я замялся, затем шагнул вперёд, вызвал булаву Звездомаха и со всей силы ударил монстра по голове. Удал получится медлительным и жалким, и даже когда шипы наконец вонзились в бледную макушку, на черепушке монстра появилось всего несколько трещин.
Нет, это не сработает. Нужно найти другой способ — но какой?
В моей голове немедленно промчались мириады вариантов. Большинство из них были для меня закрыты. Я не мог использовать силу веры в пределах этого мира, ибо это неминуемо приведёт к разрушению материального барьера.
Наконец я заскрипел зубами и вытянул руку, после чего в моих пальцах появилась маленькая серебристая табакерка.
— Проваливай… отродье! — прохрипел я, Натаниэль, мы вместе, и открыл её.
Вестник дрогнул и превратился в облако серого тумана, которое табакерка засосала внутрь.
Я немедленно посмотрел наверх.
Вихрь исчез, но тёмный небосвод продолжал трещать по швам и сыпаться под воду.
Я сосредоточился и снова обнаружил себя на поверхности. Прежде ровную песчаную гладь покрывали мириады больший и маленьких трещин. Песок плавал и провалился под воду, как плотная ледяная кора, когда пригреет солнце. Люди в ужасе смотрели по сторонам. Они были совершенно беспомощны перед лицом неистовой природы.
Я вскинул руку, и прямо возле нашего лагеря возникло и стало обретать очертания огромное серое облако; за несколько мгновений последнее превратилось в массивное трёхъярусное судно, которое продавило песчаную поверхность и с грохотом ударилось о воду.
— На корабль, живо! — крикнул я растерянным матросам.
— Все на борт! — одновременно прокричал другой Натаниэль.
После этого он и Дэвид стали руководить матросами, которые резво запрыгивали на лодки.
Я кивнул, возвратился в Натаниэля под водой, оставил его тело и направился в дверной проём.
В метре от последнего я замер и посмотрел назад, на высокую фигуру, облачённую в круглый бронзовый шлем и освещённую светом единственного фонаря; я не мог рассмотреть лицо Натаниэля — последнее представляло собой чёрный омут в отблесках плотного стекла, — но вот он медленно приподнял свою правую руку. Я кивнул, повернулся и устремился в неизвестность…
С другой стороны меня встретило то же море, только более спокойное.
Я повернулся, нащупал дверь, — было темно, и
Сперва я намеревался пропитать дверь своей туманностью, но случилась странная вещь… Стоило её закрыть, и последняя исчезла. Я помахал руками, подрыгал ногами, ничего не нащупал, помотал головой и поплыл наверх.
Поверхность оказалась удивительно близко. Я вытянул голову, поправил мокрые волосы, которые налипали на мои глаза, и осмотрелся.
В тех немногих записях, которые оставили обитатели Мира Натаниэля, море с другой стороны дверного проёма расписывалось, как чистая водная гладь, над которой витают густые вихри серого тумана. Всё было так… но не совсем. Плотность серого тумана определяет уровень твоей Стабилизации. Обыкновенный обитатель материального плана действительно не смог бы ничего разобрать — я же прекрасно видел огромный лайнер, красноватый корпус которого возвышался всего в сорока метрах у меня перед глазами.
Что ж, это было ожидаемо.
За дверью действительно находилось то самое море, вид на которое открывался с террасы дома на берегу.
Последний должен быть… справа, так?
Я уже собирался пуститься вплавь, как вдруг услышал железный лязг, резко повернулся и увидел, что с корабля спустили тонкую ржавую лестницу.
…Это было приглашение?
Спасибо, обойдусь.
Я прыснул и направился в сторону, где должен был находиться берег. Вскоре, однако, внутри меня стала нарастать тревога. Берега… не было. Совсем. Передо мной открывалось безграничное море. Я напрягся и поплыл в другую сторону, но и там ничего не обнаружил. Тогда я вернулся на первоначальное место и вспомнил, что в своё время видел корабль не только с террасы, но и в мире серебряной табакерки.
Значит его положение не было статичным…
Я прикусил губы, вызывал компас, включил второй режим и посмотрел на стрелку. Последняя неторопливо повернулась и показала на корабль.
Причём прямо на ржавую лестницу.
Проклятье… Ладно.
Не то чтобы у меня было так уж много вариантов…
Подъём оказался довольно продолжительным. Забравшись на борт, я посмотрел по сторонам. Всё вокруг было пустым и неподвижным, и даже серый туман не клубился, а точно застыл среди пространства.
Мой взгляд опустился на дверь, за которую в своё время пытались пробраться другие капитаны. Последняя была закрыта. Я приблизился и потянул за вентиль — не поддаётся.
Тогда…
— Ветер.
Скрип!
Вентиль резко закрутился, после чего дверь медленно, прямо как в ужастике, приоткрыла свою бездонную чёрную пасть.
Я принюхался.
Пахло ржавчиной и сталью.
Тогда я прочитал заклятие, вызвал небольшой огонёк и направился в железный коридор.
На первый взгляд последний был настолько непримечательным, насколько вообще может быть непримечательным коридор заброшенного судна, которое, казалось, приподняли из морских пучин. Слева и справа мелькали двери, но все они были закрыты. Сверху смотрели нерабочие лампочки. Только мой шаг нарушал совершенную тишину этого места.