Конец кошмара
Шрифт:
Мы же прямо сейчас продвигались по Второму.
Вместе с тем мы приближались к действительно неизведанной территории. В прежние времена были корабли, пускай и считанные единицы, которые проходили по краешку Второго моря и даже пытались составить примерную карту последнего и расписать его природу, — занятие настолько же бессмысленное, как попытка составить облачный атлас, — но вот Первое было совершенно неизведанным. Оно было сугубо умозрительным. Серое пятно посреди карты мироздания. Нам была уготована роль первооткрывателей.
Если, разумеется, мы вообще сможем до него добраться…
Однажды утром я
Я посмотрел на пару кораблей на горизонте, но с последними, на первый взгляд, было всё нормально.
Тогда я поднялся, приказал замедлить ход, и отправил птицу, спросить, что случилось.
Мы ожидали до самого вечера и уже собирались обсудить дальнейшие действия, как вдруг один из мужчин вскинул руку и показал на небо. В следующее мгновение среди синеватого небосвода таки показалась белая птица. Она спикировала вниз и присела на мою руку.
Я отвязал бумажку, которая была привязана к её лапке, развернул и прочитал:
«Спереди лабиринт. Природа неизвестна. Проверь журнал Грюнвальда».
Журнал Грюнвальда?
Так называлась записная книжка, которая осталась от корабля, который добрался до Второго моря, но так и не смог вернуться назад. Это был артефакт, удивительная природа которого заключилась в том, что всё, что было записано в одной копии, немедленно переносилось на другую. До сих пор считалось, что данное сокровище потеряло свои свойства после того, как исчезла его парная версия, но теперь…
Ха.
Хитро.
Я приказал матросам держаться заданного курса и направился в свою каюту. Затем взял журнал и принялся читать. Моё предположение оказалось верным. После «приглашения» появилась новая запись, сделанная уже привычным для моего глаза извилистым почерком Натаниэля.
'Пишу здесь, ибо это наиболее удобный и, быть может, теперь единственный доступный нам способ общения. Мы, Тиберий и Гамут, оказались в лабиринте. Объяснять его природу — задача тяжкая, нетривиальная. А потому сперва я приведу для тебя, моя копия, цифры. С момента, как мы зашли в лабиринт, мы преодолели расстояние в несколько десятков километров…
Ты спросишь, как такое возможно?'
Спрошу.
'Я отвечу. Впервые мы осознали природу данного лабиринта благодаря звёздам. Разумеется, тебе, моя копия, знакомы методы морской навигации, и ты понимаешь, что с помощью звёздного неба можно осознать не только своё положение в пространстве, но и пройденное расстояние, которые, впрочем, представляют собой равноценные понятия.
Сперва мы думали, что проблема была именно в звёздах. В достаточной степени распространённое явление, ибо небо в этих морях бывает едва ли не более изменчивым, нежели вода. Ты, верно, помнишь, как однажды исчезло солнце, или как мы увидели огромный облачный замок, который благожелательно спустил лестницу, чтобы мы, при желании, которого, конечно, не было ни у тебя, ни у меня, могли в него забраться.
И всё же это было неприятно; без звёздного неба мы были совершенно
7. преграда
Мы хотели сразу сообщить вам о своей находке и отправили несколько птиц, но лишь некоторые из них смогли вернуться, и ни одна так и не доставила наше послание. Я подозревал, что с вами случилось неладное, или напротив, что вы, миражи, наконец развеялись в лучах срединного солнца, но затем звёзды снова застыли, и тогда мы поняли, что с нами происходит.
Ещё прежде, чем случилось первое замирание, один из матросов Гамута сообщил, что в один момент Тиберий вдруг «сузился». Замер среди бушующего моря, хотя его паруса всё ещё наполнял попутный ветер. Данный феномен продолжался совсем недолго, после чего всё возвратилось к нормальному состоянию, однако я запомнил данное происшествие. Я провёл испытание и приказал развернуть корабли. Когда мы возвратились на примерное место, где матрос наблюдал происшествия, мы обнаружили посреди моря незримую границу, за пределами которой корабли «сужались». Даже не так: где они становились необычайно медлительными. На первый и отстранённый взгляд, ибо для самих себя они казались совершенно в порядке.
Наконец я понял, что именно с нами происходит. Дело было в расстоянии. Последнее сжималось и расширялось. Снизу я привожу схему моего понимания происходящего…'
Снизу находился рисунок, линия, возле которого была цифра: 5 см = 5 км километров. Посредине этой линии размещались две точки, расстояние между. Возле них тоже были цифра: 2 см = 50 км.
Более чем наглядная демонстрация. По всей видимости, другой Тиберий попал в странную зону «расширенного пространства», где некоторые участки оставались нормальными, а другие становились такими протяжёнными, будто карту увеличили в десятки раз.
Более того, в своих дальнейших записях Натаниэль говорил, что вскоре осознал истинную природу данного места: это был лабиринт. Лабиринт, преградой в котором служило расстояние.
С нашей точки зрения другой Тиберий находился всего в тридцати или сорока километрах, но сам он преодолел значительно большее расстояние.
Это… было не самое приятное известие.
Натаниэль писал, что попытается понять истинную природу данного лабиринта и составить примерную карту последнего, и что до тех пор советует нам держаться на расстоянии. С его стороны это был разумный совет.
Вскоре в дневнике действительно появилась и стала разрастаться карта. Судя по всему, Натаниэль выбрал наиболее разумную тактику и решил «на ощупь» проверять протяжённость предстоящего маршрута. Когда последний удлинялся, он возвращался назад и искал другую «точку входа».
Дело это было муторным и довольно утомительным; вскоре он стал использовать своё первое сокровище: стеклянную сферу. Однако последняя требовала огромное количество песка лайма, особенно теперь, когда появилась необходимость перемещаться на такие огромные расстояния.