Конец легенды
Шрифт:
– А вы бы приезжали, да с внуками, да почаще, с праздниками маму-бабушку хоть изредка поздравляли, – нарочито приторным голоском пояснил Андрей, – тогда бы такой ситуации, когда пожилая дама к чужим людям со своими проблемами идет, не сложилось.
Прянишников покрутил головой, затягивая галстук. Он мельком оглянулся на дверь – путь наружу закрывали сотрудники редакции, внимательно следившие за происходящим.
– А деньгами своими она будет распоряжаться сама – как пожелает. Это понятно?
Похоже,
«Не будем ему мешать в этом благом начинании», – подумал Андрей и громко сказал:
– Охрана! Проводите господина Прянишникова до выхода, будьте так любезны.
Гость с трудом оторвал ноги от пола, развернулся и пошел прочь. Андрей не удержался и негромко прогундел ему вслед:
– А Настасью Степановну мы нежно любим, искренне уважаем и в обиду никому не дадим, даже родному сыну.
Народ нехотя расступился, помятая серая спина исчезла.
– Так! – не сумев вовремя притормозить, рявкнул Андрей на коллег. – У нас что, номер уже сдан? Или как?… Ну-ка все быстро по стойлам!
Не видя немедленного всеобщего послушания, он ринулся из кабинета в приемную. Народ отпрянул, сбился в плотную стайку, тихонько галдя, заспешил вон. Через несколько секунд приемная опустела. Остались только взъерошенная, в красных пятнах Валя и прижавшаяся к стенке Марго – очевидно, ее оттеснили напуганные хозяйским окриком коллеги.
– Андрюша, может, чаю? – робко предложила Валя.
– Нет! Валерьянки! Семьсот тридцать капель… Марго, вы чего-то хотели?
– Я… ничего. Я… просто в шоке. Сейчас пойду. – Она глубоко вздохнула, приложила руку к пышному бюсту. – Вы так здорово держались… Как Зевс-громовержец.
– Да, я такой. – Андрей прошел к себе.
На столе заливался городской телефон. Номер на определителе был домашний.
– Господи, Андрюшик, что у вас там творится?! Ни по одному телефону дозвониться не могу!
Андрей хотел ляпнуть про «бандитский наезд», но вовремя прикусил язык.
– Извини, рыбка, тут такое дело было…
– Но ты в порядке?
– Да, да, все о’кей, солнышко. Просто неожиданно объявился родненький сынок Настась степанны и потребовал выделить ему долю имеющихся богатств.
– Ой… А ты разве можешь?
– Нет, но он не хотел понимать, и я разъяснял ему ситуацию – популярно, то есть сугубо матерно.
– Да? – Анна едва слышно хихикнула. – Не слышала тебя в этой партии.
– Еще услышишь.
– Ага, ну ладно… А ты обедать придешь?
Судя по голосу, она уже успокоилась.
– Мм, я лучше пораньше поужинаю. Идет?
– Ну смотри… Ты правда в порядке?
– В полном, лапка. Целую.
Андрей положил трубку и только потом вспомнил, что не спросил, как Анна себя чувствует,
«А чем я занимался, когда все это бузотерство началось?»
Компьютер заснул и, будучи бесцеремонно растолкан, показал боксик с электронной почтой и вопросом «Нам это интересно?».
«Нам все интересно!» – сказал Андрей, хоть и без особого энтузиазма, и чуть было не кликнул мышкой. Но…
«Ох, все-таки надо узнать поточнее! Что еще этому лысому в голову взбредет?»
Он нажал на клавишу внутренней связи.
– Михал Юрич, зайдете? У меня ноги не идут, простите.
– Да, да, сынок, я сейчас, сейчас!
– … Ты не волнуйся, я попрошу там… Наши ребята отследят. Но шансов у этого прохиндея никаких, не волнуйся. Наше дело правое.
– Ваши слова да Богу в уши, Михал Юрич.
Борода ушел, хмыкая и сокрушенно вертя головой.
«Не слишком он уверен в правоте нашего дела…» Работать хотелось, как топиться в ноябре. Было половина четвертого.
«Пойду-ка я домой, к любимой жене, а? Этот день у меня за три пойдет – как на военных действиях».
– Меня сегодня не будет, – бросил Вале на ходу.
«Во, пройдусь-ка я по воздуху, – подумал, выйдя из здания. – Апрель на подходе. И Аньке вот-вот рожать… Свободы и покоя осталось на два вершка».
В том, что эта сцена далась ему совсем нелегко, признаваться не хотелось, ни себе, ни кому-то еще. Михал Юрич – не в счет. Ему можно.
«Но Марго же восхитилась тем, как я держался? – утешил себя Андрей. – Значит, и другие оценили… Все в порядке».
– Значит, Михал Юрич уверен, что газете ничего не грозит? – уже не в первый раз за вечер спросила Анна.
– Ань, я, кажется, сказал.
– Ну, это я так. В порядке уточнения.
Но Андрей заметил: она каким-то испуганным взглядом окинула их гостиную. Боялась, что красно-лысый выгонит из казенной квартиры, разрушит недавно устоявшееся благополучие.
– Ань, не надо этого, а?
– А я что? – подняла она преувеличенно удивленные глаза.
– Ты знаешь что. У тебя и у ребенка будет все, что нужно, – здесь, в другом месте, не важно.
– А я ничего… Чай будешь?
– Попозже.
Андрей включил телевизор.
В конце концов, у них есть однушка – наследство почившей бабушки Екатерины Васильевны. Правда, мысль о переселении в эту пропахшую старухой квартиренку внушала Андрею почти животный ужас, но, в конце концов, его жена и дочка не будут мотаться по чужим углам. А в той квартирке можно ремонт сделать. И батюшку пригласить – помолиться, покадить, водичкой святой побрызгать…