Конец лета (др. перевод)
Шрифт:
Было два часа пополудни, когда Бен высадил ее за квартал от дома. Она хотела просмотреть почту ei подписать несколько чеков. Она должна была заплатить Маргарет и оставить ей побольше денег на продукты, несмотря на то, что уже длительное время не появлялась дома, чтобы поесть. Она утоляла сердечные порывы и аппетит совсем в другом месте. Она писала все свои картины у Бена, включая даже ту работу, над которой она скрытно трудилась в то время, когда его не было дома.
Дина вошла в дом и позвала по имени Маргарет, чтобы убедиться, есть ли кто в
Она медленно направилась наверх в свою комнату, держа почту в одной руке, а другой опираясь на перила, и остановилась в самом начале лестницы. Возвращение сюда действовало на нее угнетающе. Это было похоже на то, как если бы ее заставляли расстаться с мечтой, снова стать взрослой; как будто в этот момент она удалялась от человека, который говорил ей о замужестве и двенадцати ребятишках. Она улыбнулась сама себе, размышляя об этом, и вздохнула, услышав звонок телефона. Она решила не брать трубку, но затем решила полюбопытствовать: может быть, это Бен, остановившийся в ожидании ее у таксофона. Для нее все было так, как будто в этом мире вообще больше никого не существовало, только они вдвоем. Она даже не могла себе представить, что это мог быть кто-нибудь другой, кроме Бена.
— Да? — Когда она ответила, на ее лице блуждала улыбка.
— Алло? — О, Господи, это был Марк. — Алло?
— Марк?
Она тянула время.
— Разумеется. И я хотел бы, чтобы ты объяснила мне этот сумасбродный поступок с выставкой. Доминик только что звонила мне.
— Как мило.
— Я говорил тебе, что думаю по этому поводу. А то, что ты сделала, отдает очень плохим вкусом. — Его голос звучал сердито.
— Напротив, я могу заверить тебя, что все было сделано наилучшим образом.
— Это, дорогая моя, спорное утверждение. Ты прекрасно знаешь, что я запретил тебе участвовать в выставках. А какой шум вокруг этого! Ради Бога, Дина, ты напоминаешь мне каких-то хиппи.
— На самом деле это совсем не так. — При этой мысли ее спина онемела. — В обзорах говорят обо мне, как о серьезном художнике. И очень может быть, что это так и есть.
— Я думал, что мы уже решили для себя этот вопрос некоторое время назад.
— Может быть, ты решил, но я — нет. — Черт бы его побрал! Он не понимал. Он никогда не понимал.
— Хорошо. В любом случае, я надеюсь, что ты в своем новом качестве не планируешь позволять себе участвовать в подобных заметных мероприятиях каждый день.
— Едва ли. Я была бы довольна, если бы выставлялась раз в пять лет.
— В таком случае я сожалею, что пропустил эту
— Нет, ты не сожалеешь. — Сейчас она была рассержена и отказывалась играть по его правилам.
— Я прошу прощения.
— Я сказала, что ты не сожалеешь, что не был здесь. Я устала от твоего притворства. Как ты посмел принизить мою работу?
— Дина? — Он был ошарашен.
— Извини, я… — Боже, что происходит? Она больше не могла удерживать в себе то, что у нее накопилось. У нее было такое состояние, будто она должна была дать выйти всему этому наружу. — Я не знаю, Марк… Я думаю, что я устала.
— Я думаю, что это так. Это было неудачное время для звонка? — Его голос был холоден и источал сарказм. Ему не нравилось ее отношение ко всему, что произошло. Он должен был уговорить ее уехать на лето на Антибский мыс.
— Нет. Я как раз собиралась отправиться в Кармел.
— Снова?
— Да. С Ким. — О, Господи, не снова. Она ненавидела, когда лгала ему. — Ты ведь знаешь, что сейчас, когда тебя нет дома, здесь не так уж много дел. — Она знала, что это его успокоит.
— Ну хорошо, мое отсутствие не будет теперь таким долгим.
— Как долго тебя не будет? — Она закрыла глаза и затаила дыхание. Боже, пусть он задержится подольше, пожалуйста, сделай так, чтобы он не возвращался домой.
— Около месяца.
Дина молча кивнула. У них с Беном оставался один месяц. И все.
Полчаса спустя они уже спешили по знакомой дороге в Кармел. Пока они ехали, Дина была необычно молчалива. Бен взглянул на нее: она была прекрасна, хотя ее что-то беспокоило, и ветер спутывал ее волосы.
— Что-то не так? — спросил он. Она покачала головой. — Сегодня дома тебе сообщили плохие новости?
— Нет. — После длительного колебания она посмотрела на несущийся мимо загородный ландшафт и снова заговорила. — Он звонил.
— Ну и как это было? — Ты попросила развод?..
— Как обычно. Этот разговор разозлил меня. Он был в ярости по поводу выставки. Секретарша специально звонила ему в Париж, чтобы сообщить об этом.
— Это что-нибудь значит для тебя? — спросил он. Она пожала плечами. — Тебя до сих пор волнует, когда он гневается?
После этих слов она повернулась, чтобы взглянуть на него.
— В некотором смысле он мне как родной отец. Марк был для меня непререкаемым авторитетом в течение многих лет.
— Ты его боишься?
— Я никогда так не думала, но, может быть, и боюсь. Я только думала, что уважаю его. Но… ох, кто знает…
— А что самое плохое, что он может тебе сделать?
— Покинуть меня — обычно я себе это так представляла.
— А теперь ты так больше не думаешь?
Она покачала головой.
— Нет.
Было весьма странно, но она почти хотела, чтобы он покинул ее. Такой шаг разрешил бы многие сложные вопросы, но тогда, конечно же, возникла бы сложность с Пилар. Пилар никогда не простила бы ее. Дина нахмурила брови, и Бен коснулся ее руки.