Конец лета (др. перевод)
Шрифт:
— Не беспокойся ты так сильно. Все образуется.
— Я очень хотела бы знать, каким образом. Бен, я… я просто не знаю, что делать. — Она знала. Но не хотела поступать именно так. Терять его или расстаться с Марком. — И… я также имею некоторые обязательства перед Пилар.
— Да, и такие же обязательства по отношению к себе. Твой первый долг — по отношению к самой себе, на втором месте — обязательства перед своим ребенком. В конце концов решать тебе.
Дина кивнула, замолчав на некоторое время. Она выглядела менее озабоченной, нежели
— Это странно. Но я на длительное время забыла о его существовании. В течение восемнадцати лет он был смыслом всей моей жизни, и вдруг за полтора месяца все обернулось так, как будто он ушел и как будто я никогда не знала его прежде. Я чувствую себя совершенно по-новому. Но он все-таки существует, Бен. Он звонит, и он реален, и он ждет, чтобы я поговорила с ним, но я как-то не могу.
— Тогда не говори с ним сейчас.
Иисус, он не понимает. И Господи, не дай ему обрести надо мной власть. Пожалуйста, не сейчас.
Но Бен продолжал:
— Почему бы тебе не расслабиться и порадоваться тому, что есть. А уже после этого можешь беспокоиться о том, что будет потом.
— А это как раз то, что делаешь ты, не так ли? — Она обхватила рукой его шею и поцеловала в щеку. Она заметила беспокойство на его лице, страх в его глазах и озабоченность в тот момент, когда он думал, что она за ним не наблюдает. — Ты совершенно ни о чем не беспокоишься, не так ли?
— Я? — Он покачал головой, изобразив на лице такую уверенность, что она рассмеялась.
— Ты врешь. Ты обеспокоен так же, как и я. Поэтому не надо заговаривать мне зубы. Я всегда считала, что ты настолько хладнокровен, что это не задевало тебя. Ну что ж, теперь я кое-что поняла.
— О, неужели? — Он посмотрел на нее с лукавством и бравадой в глазах. Но его страшила сама мысль о том, что произойдет, когда наступит осень. Менее всего он хотел думать именно об этом.
— Ну что ж, по крайней мере, он сказал, что будет отсутствовать еще целый месяц.
— Всего месяц?
Дина молча кивнула головой, и они продолжили свой путь.
Глава 14
— Давай вставай, соня. Уже почти десять. — Она открыла один глаз, жалобно застонала и отвернулась. Он погладил ее по спине, а затем, наклонившись, поцеловал.
— Вставай. У нас встреча сегодня с одним важным покупателем. Тебе нужно быть в одиннадцать в галерее.
— А как насчет тебя? — Ее голос доносился из глубины подушки.
— Я уже ухожу. Дорогая, ты собираешься вставать?
— Нет.
Он снова сел рядом с ней.
— Дина, как ты себя чувствуешь? — За последние две недели после выставки она часто уставала до полного изнеможения.
— Нормально. — Но это было не так. Голова ее была тяжелой, а тело, казалось, было погружено в раствор цемента. Намного лучше было бы остаться в постели, проспать целый день или хотя бы подремать.
— Отчего ты так устала за последние дни? — В его взгляде
— Я думаю, это связано с возрастом.
— Видимо. Я только надеюсь, что ты выдержишь испытание успехом, поскольку похоже на то, что твоя карьера художницы будет весьма успешной. — Он вел с ней беседу по пути на кухню. — Не хочешь ли гренок?
Ей было не до того. Она покачала головой, снова закрыв глаза и зарыв голову в подушку.
— Нет, спасибо!
Однако он возник снова через мгновение уже с чашкой кофе, но и это впервые за многие годы не обрадовало ее.
— Дина, с тобой действительно все в порядке?
— Все нормально. Я просто устала. — Но измучена самою мыслью о возвращении Марка. Так и должно было случиться. Эта мысль иссушала ее всю, когда она вспоминала о нем и Пилар. Глупо было портить радость общения с Беном в оставшиеся две недели, но она ничего не могла поделать с этим. — Нет, правда, дорогой, у меня все в порядке. Тебе не следует волноваться. — Она одарила его веселой улыбкой и сделала глоток кофе, но его теплые пары ударили ей в лицо, и она почти задохнулась. На ее лице появилась заметная бледность, и она поставила чашку.
— Ты больна! — В этом приговоре Бена прозвучала обеспокоенность.
— Да нет же, прекрати волноваться. Я чувствую себя хорошо, чудесно, я здорова и обожаю тебя. — Она с веселой улыбкой на лице потянулась к нему, и он крепко обнял ее. Он не хотел, чтобы что-либо случилось с ней, он был внезапно напуган самой мыслью потерять ее. Он думал об этом бесчисленное количество раз за день. Она могла заболеть, попасть в аварию, утонуть во время прилива на пляже в Кармел; она могла умереть во время пожара… Она могла вернуться обратно к Марку.
— Что это за покупатель, с которым мы встречаемся сегодня?
— Его зовут Жюно. Он или швейцарец, или француз, я не знаю точно.
Француз? Возможно, он знал Марка. Но прежде чем она успела задать вопрос, у Бена уже был ответ:
— Нет. Он приехал сюда на этой неделе, и ему понравились твои работы, когда он побывал на выставке в галерее. Все очень просто. Понятно?
— Еще бы, ты — читающий чужие мысли.
— Отлично. Тогда увидимся здесь в одиннадцать. — Он снова взглянул на нее, изобразив улыбку на лице. Закрывая дверь, он помахал ей рукой. Они оба ощутили сейчас одно и то же, и он знал об этом. Неотвратимость расставания. Ей снились кошмарные сны, и она отчаянно прижималась к нему, когда они засыпали; а теперь у нее уже обнаружились признаки истощения и болезни. Они испытывали одни и те же тревоги, задаваясь вопросом, что же будет в конце лета, и уже опасаясь потерять друг друга. У них оставалось чуть более двух недель. Возможно, даже около трех, если Марк задержится. Он возвращается домой вместе с Пилар. И что тогда? Никто из них не мог ответить ни на один из этих вопросов. Пока еще нет. А чудо, на которое они оба надеялись, все еще не случилось.