Конец лета (др. перевод)

Стил Даниэла

Они пожали на прощание друг другу руки, что сопровождалось массой улыбок и восклицаний типа «благодарю вас». Он сел в машину и быстро направился вдоль по узкой дороге в сторону галереи. Он знал, где она находится, и припарковал машину на углу. Ему захотелось просто побродить по галерее и присмотреться, но необходимость в этом отпала. Ее картина висела на видном месте прямо у входа. Он мог видеть ее с улицы, с того места, где он застыл, словно пригвожденный. Это действительно была ее работа. Молодой художник

оказался прав.

Он простоял так некоторое время, раздумывая и не решаясь войти. Он уже было решил уйти, как вдруг что-то потянуло его внутрь. Пожалуй, стоило поближе познакомиться с ее натюрмортом. Он видел, как она писала его у него на террасе в начале июля. И тут летние воспоминания снова нахлынули на него.

— Да, сэр? Чем могу помочь? — К нему обратилась хорошенькая блондинка в сандалиях, джинсах и футболке. Это была обычная форма работников этой галереи. В ушах были простенькие серьги, волосы схвачены широким ремешком на макушке.

— Я просто заинтересовался вон той картиной. — Он показал на работу Дины.

— Она стоит сто шестьдесят долларов. Выполнена местной художницей.

— Местной? Вы хотите сказать, из Сан-Франциско?

— Нет. Из Сасалито. — Она была явно смущена, но спорить не было смысла.

— Есть ли у вас другие ее картины? — Он был уверен, что нет. Но, к его изумлению, девушка утвердительно кивнула.

— Да, есть. Кажется, еще две.

Выяснилось, что целых три. Одна — сделанная летом и две другие — из ее ранних работ, но ни одна из них не больше двухсот долларов.

— А как они попали к вам?

Бен решил, что, может быть, их украли. Если бы здесь была только одна работа, можно было подумать, что кому-то, купившему картину в его галерее, понадобились деньги, но это казалось маловероятным. К тому же у них было достаточно ее других работ.

Маленькая блондинка удивилась его вопросу.

— Эти картины мы получаем от самой художницы.

— Вы получаете? — Теперь он выглядел потрясенным. — Но почему?

— Простите? — Она не поняла.

— Я спрашиваю, почему именно вы?

— Это очень уважаемая галерея! — Ей не понравился его вопрос, и он старался улыбкой замять свою бестактность.

— Простите. Я имел в виду другое. Я просто… просто я знаю художницу и был удивлен, увидев ее работы здесь. Я думал, что она уехала… за границу. — Он не знал, что еще сказать. Он одарил блондинку еще одной улыбкой, импровизируя с ходу: — Не беспокойтесь. Я беру их все.

— Которые? — Он, очевидно, был ненормальный или просто наркоман.

— Все вместе.

— Все четыре? — Скорее ненормальный, чем наркоман.

— Да, именно так.

— Но это обойдется вам в восемьсот долларов.

— Хорошо. Я выпишу чек. — Блондинка кивнула и удалилась.

Управляющий галереей связался с банком,

чтобы подтвердить платежеспособность клиента. Его счет был в полном порядке. Через десять минут Бен вышел, сделав и Дину, и галерею на четыреста долларов богаче. Укладывая картины в машину, он все еще не был уверен, зачем он приобрел их. Он знал лишь одно — ему хотелось иметь ее работы. И цены были смехотворными. Он этого не понимал. Он бы продал эти картины в своей галерее, дав ей возможность заработать гораздо больше. Как будто ей это важно… Что он хотел этим доказать?

Бен был недоволен собой, припарковав автомобиль у ресторана «Морской еж», чтобы встретиться с Ким во время ленча. Он совершил потрясающий поступок, приобретя все четыре картины Дины. Когда она узнает об этом, она, возможно, жутко рассердится. Но что-то во всем этом не давало ему покоя. Что бы это значило: «местная» художница из Сасалито?

Ким поджидала его за столиком у окна, любуясь видом города по ту сторону залива.

— Не возражаете, если присоединюсь к вам? — Она, вздрогнув, обернулась на его голос, а затем рассмеялась.

— На минутку я подумала, что ты местный ловелас. — Она широко улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Он, как всегда, выглядел приятно, такой подтянутый, в блейзере, красивых брюках и полосатой рубашке; но ей показалось, что в глазах его была какая-то тревога.

— Мне не везет, мисс Хоугтон, ловеласы не в моде нынче. Или, может быть, их место теперь заняли женщины.

— Ну уж ладно.

— Не хочешь ли что-нибудь выпить? — спросил он. Она кивнула, и оба они остановились на коктейле «Кровавая Мэри». Глядя на залив, он спросил: — Ким?

— Да, я знаю. Ты хочешь сказать, что ненавидишь рекламу. Я тоже. Но у меня есть кое-какие соображения.

Он покачал головой и обратил на нее свой взгляд.

— Это, по правде говоря, неважно, хотя ты права. Мы поговорим об этом попозже. Я хочу спросить кое-что еще. — Он выждал какое-то время, и Ким тоже молчала, теряясь в догадке, не связан ли его вопрос с тем, что она увидела в его глазах.

— О чем это? — Он смотрел с такой мукой во взгляде, что ей захотелось дотронуться до него рукой.

— О Дине.

Сердце у Ким почти замерло.

— Ты видел ее?

Но он снова покачал головой.

— Нет. А ты? — Ким кивнула в ответ. — Что-то случилось? Я только что обнаружил в местной галерее четыре ее работы, и я не понимаю, в чем дело. Почему она решила продать там свои картины? Ты знаешь, за какую цену они их продают? За сто шестьдесят, сто семьдесят пять долларов. Это смехотворно мало, лишено всякого смысла. И они сказали что-то о ней, как о местной художнице. Местной из Сасалито. А в этом вообще нет никакого смысла. Что, черт возьми, происходит?