Конец Мадамин-бека (Записки о гражданской войне)
Шрифт:
Война, в которой наша красногвардейская застава в то утро сделала первые выстрелы, началась много раньше. Формально 12 февраля 1918 года, на рассвете. Точнее, перед рассветом, когда мрак сырой весенней ночи был предательски густ и чуткая тишина так обманчива. Чья-то невидимая рука всадила кривой разбойничий нож в живот часового, стоявшего у крепостных ворот Коканда. Удар оказался настолько сильным, что пробил и ремень, и толстое сукно солдатской шинели. Часовой пал замертво.
Время донесло до нас только имя солдата. Звали его Абдукадыр. Он служил до революции в старой армии, участвовал в первой мировой войне и испытал сам отравление удушливыми газами. С фронта вернулся больным.
Нож угодил в Абдукадыра не только потому, что он был «туртынчи», но и потому, что был часовой советской крепости. А вот часовым он оказался именно в силу симпатий к революции.
Абдукадыр не успел даже крикнуть, не успел предупредить товарищей о страшной опасности. Он упал без стона. Десяток басмачей ворвался в крепость, но подчасок заметил их и выстрелил. Ворота мгновенно захлопнулись, и враги оказались в западне. С ними покончили без шума.
Предрассветное убийство советского часового послужило сигналом к сражению. Копившиеся несколько месяцев силы столкнулись. Девять дней шли непрерывные бои. Они как бы открыли первый этап борьбы, которая велась до этого без выстрела и напоминала предгрозовое небо, где собирались тучи.
Пламя этой борьбы вспыхнуло в Коканде. Здесь враг чувствовал себя уверенным, сюда стягивал силы. Здесь, притаившись, плели сеть интриг и заговоров крупные торговцы и промышленники. Одиннадцать банков вели до резолюции активную деятельность в этом городе — Русско-Азиатский, Русский для внешней торговли, Волжско-Камский, Азовско-Донской, Московский учетный и другие. Кокандский биржевой комитет был связан операциями с русскими и иностранными фирмами. Крупнейшие мануфактурные склады Цинделя и Саввы Морозова снабжали отсюда товарами всех торговцев Средней Азии. Миллионные сделки заключали торговые дома Юсуф-Давыдова, Потеляхова, Муллы Усмана-Уста Умарова, процветало на огромных барышах Вадьяевское торгово-промышленное товарищество. Не бросили своих богатств хозяева после революции, не отказались от надежды вернуть старое. И они не только ждали.
27 ноября 1917 года буржуазно-националистические (клерикальные) партии «Шурой-Улема» и «Шурои-Ислама» созвали в Коканде Туркестанский краевой мусульманский съезд, на котором сформировали буржуазное правительство во главе с Мустафой Чокаевым и группой крупных торговцев и промышленников. Правительство обосновалось в Коканде. Хозяева не хотели покидать свои склады и предприятия, намеревались с помощью прежних связей укрепить власть, сохранить за Кокандом, как и до революции, положение промышленного центра.
Кокандское автономное правительство прежде всего попыталось создать собственную армию и объявило мобилизацию. Но эта затея провалилась — народ не пошел в услужение к своим бывшим притеснителям и кровопийцам. Тогда «автономисты» призвали к себе на помощь басмаческую банду Иргаша-курбаши. Старый конокрад и разбойник, по прозвищу «чулак», что значит хромой, был объявлен верховным главнокомандующим армией автономистов. Помощником к нему приставили офицера корниловской «дикой дивизии» Шамиль-бека. Эти три лица — глава правительства, главнокомандующий и его заместитель — символизировали союз буржуазии, басмачества и белогвардейщины.
Автономисты подчинили себе старый Коканд и примыкающие к нему уезды. Штаб их поместился в большом каменном здании торговой фирмы «Треугольник».
Сражение, начавшееся 12 февраля, было упорным и кровопролитным. Крепостная артиллерия вела огонь по старому городу, где скапливали свои силы автономисты, рабочие отряды отражали атаки на улицах, строили баррикады. Басмачи, верные своим разбойничьим традициям, жгли дома, грабили склады.
На десятый день из Ташкента прибыли крупные красногвардейские части под командованием председателя Туркестанского Совета народных комиссаров Федора Колесова и военного комиссара Туркреспублики Е. Л. Перфильева. Отряды Красной Гвардии повели наступление на автономистов. Басмачи оставили город, а правительство «Кокандской автономии» было арестовано. Только нескольким главарям удалось бежать за границу и в числе их Мустафе Чокаеву. Главнокомандующий вооруженными силами автономистов Иргаш-курбаши вместе со своими отрядами скрылся в дальнем селении Бачкирт.
Разгром «Кокандской автономии» не положил конец гражданской войне в Ферганской долине. Она лишь временно стихла. Иргаш-курбаши стал тайно собирать вокруг себя разрозненные басмаческие банды. В дальние кишлаки поскакали его сообщники, чтобы выискать друзей по разбою, призвать их к борьбе с Советами. В призывах курбаши одним из первых был всегда пункт, весьма соблазнявший главарей банд, — возможность пограбить. И они охотно шли за Иргашем.
Глухие места Туркестанского края и особенно горная часть Ферганской области с давних времен были прибежищем басмаческих банд. Задолго до первой империалистической войны в Андижанском районе оперировала банда братьев Азимходжи и Махкамходжи, При поимке их Азимходжу настигла пуля, а второй брат попался и был приговорен к двадцати годам каторжных работ. После амнистии в 1917 году Махкамходжа вернулся в Андижан и снова собрал банду.
В Кокандском уезде еще до революции бесчинствовали курбаши Хамдамходжа, Курширмат, Иргаш-чулак, Халходжа и Иргаш-кичик. Все они, как и Махкамходжа, побывали на каторге и, вернувшись в Фергану, занялись старым ремеслом. После признания буржуазными автономистами Иргаша-курбаши верховным главнокомандующим басмачество вышло на арену гражданской войны как контрреволюционная сила. Банды направляют свои удары на поселки, где активно работают местные Советы, где видна передовая роль коммунистов. По заданию ташкентского подпольного белогвардейского центра они разрушают железные дороги, жгут хлопковые заводы, пытаются разрушить угольные копи Шураба и нефтяные промыслы Чимиона. Все это имеет определенную политическую цель — подорвать экономику молодого советского государства, физически уничтожить сторонников Советской власти.
Молодая Советская республика, зажатая кольцом фронтов, не могла в то время освободить сколько-нибудь значительные силы для разгрома басмачества, и этим обстоятельством пользовались главари банд. Они бесчинствовали, терроризируя население, грабя и предавая огню кишлаки. Жестокость курбашей снискала им славу изуверов. Захватывая беззащитные поселки, они полностью вырезали население, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей. В Шарихане, например, были убиты все рабочие хлопковых заводов. Нож не пощадил даже молящихся мусульман, хотя курбаши и заявляли, что ведут войну во имя аллаха.