Конец охотничьего сезона
Шрифт:
Над миром повис полный мрак, и только небольшой освещенный круг оставался в нем. В круге — олень и Силвер. Внезапная и полная тишина — ни собак, ни геликоптера. Силвер по инерции пробежал несколько шагов и замер, вытаращив глаза.
— Что это? — услышал он сзади знакомый голос, оглянулся и увидел, что в круге света оказался и егерь.
— Вам виднее, — судорожно сказал Силвер. — Это ваш заповедник.
В тишине слышался лишь предсмертный хрип Маури.
— Что это? — опять тонко взвизгнул егерь.
Из черноты выплыло что-то непонятное, черное, жирно блестящее
— Земляне! — вдруг раздался голос, исходивший, казалось, из самого пространства.
Черный огромный червяк перестал извиваться и замер.
Силвер и егерь попятились друг к другу, инстинктивно стараясь держаться поближе.
— Всем гуманоидам: уюркская охота на вас начнется через период времени в половину струда, по-земному — через три дня. Уюркская охота будет вестись по правилам среднего агбала нашего заповедника Жует. Продолжительность охоты — пять струдов, или пятнадцать земных суток. Периодичность — раз в огмин, по-земному — раз в три года. Земля рассматривается по законам, выработанным землянами. У вас развита охота, и потому Земля и ее обитатели становятся объектом космической охоты для жителей планеты Уюр. Однако, следуя требованиям Управления по охране живой и разумной природы, тысяча гуманоидов на вашей планете резервируется для выживания. Благодаря этой гуманной мере нет места страхам об уничтожении всех людей. Итак — удачного выживания!
Что-то произошло в окружающем пространстве — чернота стала блекнуть, просветляться.
— Стойте! — заорал вдруг егерь. — Но ведь мы — разумные! Мы — гомо сапиенс!
Процесс высветления приостановился, и червяк произнес:
— Да. К вам относятся по вашим законам. Именно вы отмечены у нас Солнечная система, планета Земля, гомо сапиенс, класс двуруких, подотряд гладкокожих, семейство речевых… На других охотиться неинтересно.
— На нас — охотиться? — прошептал Силвер.
— Не на вас лично. Вы вошли в тысячу индивидов для сохранности генофонда.
— Так нельзя! Где уважение к разуму? Вы должны установить с нами интеллектуальный контакт! — крик егеря дополнили хрипы умирающего оленя.
— А где уважение к живому? — прозвучало в ответ. — Вы только что убили живое существо. Где же был ваш интеллектуальный контакт?
— Но ведь он не разумный!
— А вы — разумные? — в словах червяка почудилась ирония, хотя на самом деле голос был лишен всяких эмоций. — Примитивное строение тела, примитивные мыслительные процессы… Но время предупреждения истекает. Благодаря тому, что у вас существует охота, вы автоматически переводитесь в разряд подохотных цивилизаций.
Червяк всосался в окружавшую мглу, и та сразу же начала рассеиваться. Вместе с яркими солнечными лучами навалились крики, лай, визг, свист лопастей и тарахтение мотора над головой.
— Силвер, срочно покиньте зону! — верещал динамик. — Всем — покинуть зону!
Олень, распластавшись, лежал на земле. Он больше не хрипел.
— Вы бы проваливали отсюда, — тусклым голосом посоветовал егерь.
Силвер огляделся. Он сделал вид, что не расслышал совета.
Домишко, в котором жил егерь, ему нравился.
— Как ты думаешь, — Силвер по-прежнему — чего церемониться? — говорил егерю «ты». — Как ты думаешь, они серьезно?
Егерь пристально посмотрел на него и кивнул.
На стене висели ружья — три штуки. Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить их достоинства — простая и удобная охотничья двустволка, десятизарядный карабин 22-го калибра, а над ними сверкал своим великолепием «спрингфилд» с оптическим прицелом — дорогое ружье, из которого запросто можно за полтораста метров уложить буйвола.
Зачем егерю оружие, если он такой противник охоты?
— Я не стрелял ни из одного, — егерь, видимо, перехватил взгляд Силвера.
— Подарки? — догадался тот.
— Можно считать, что так… Эти штуковины мне отдали клиенты, которых я сумел убедить.
— Не стрелять?
— Да.
В голосе егеря чувствовалось обвинение. Силвер понял и огрызнулся:
— Что ты из меня дурака делаешь, будто я один виноват в том, что произошло, что существует охота!
— И вы тоже, — веско сказал егерь.
— Не вздумай убеждать меня, что вся ответственность на нас — охотниках! Это чушь! Пойми, куриные твои мозги, что так устроен мир — сильный всегда преследует слабого, душит, рвет, стреляет! — разошедшийся Силвер рубил ладонями воздух.
Егерь, опрокинув стул, подскочил к Силверу.
— Уходите, — тихо и угрожающе сказал он. — Убирайтесь отсюда к…
— Что? — удивленно и презрительно процедил Силвер и легонько оттолкнул от себя егеря. — Послушай, ты, агнец божий…
Егерь ударил его в челюсть. Силвер успел среагировать, и удар получился слабым, скользящим. Силвер тут же нанес противнику подряд два жестоких удара — правой и левой, по корпусу, словно по мешку в тренировочном зале. Егерь отлетел к стене, но устоял на ногах, оперевшись спиной о тесаные бревна.
Это удивило Силвера. После таких удачных ударов человек должен упасть, будь он хоть профессиональный боксер. И тут увидел направленный в свою грудь ствол «спрингфилда».
— Брось, там нет патронов, — храбро сказал Силвер и протянул вперед руку, но тут же услышал оглушающее:
«Бах! Бах! Бах!»
В глаза ударили снопы огня. «Все!» — подумал Силвер, но не почувствовал никакой боли. Он не ощущал страха, только было бесконечно обидно, что все кончается так до смешного глупо.
«Бах! Бах! Бах!» — снова загремели выстрелы.
Странное дело, но Силвер не чувствовал ничего.
Егерь расстрелял все патроны и побелевшими пальцами продолжал стискивать бесполезное оружие.
Силвер дрожащей рукой, еще не веря, ощупал себя — грудь, живот, лицо… Ничего!
Егерь обмяк.
— Забыл, — сказал он, — забыл, что мы в генофонде. — Значит, все всерьез…
Резко и требовательно зазвонил телефон. Егерь нетвердой походкой подошел к надрывавшемуся аппарату и сорвал трубку.
— Да!
Он повернулся к Силверу и спросил: