Конец осиного гнезда. Это было под Ровно(изд.1970)
Шрифт:
– А сыновья у тебя коммунисты?
– Это зачем же?– воззрился на меня старик.– Нет, нет! Старшой, правда, хотел было записаться, да я рассоветовал. К чему? Можно и так прожить. Хлопоты лишние и опять же неприятности… Времена меняются. Предполагаешь одно, а глядишь – другое получается. А вы не ходили в коммунистах?
– Нет,– сказал я, усмехаясь,– можно и так прожить. Хлопоты лишние, и опять же неприятности.
Дед насупил брови, закрыл печную дверцу, поднялся и сказал:
– Ну, пойду. Дорожки надо расчистить.
Я проводил его и взглянул
Он пощелкал себя по горлу и поинтересовался:
– Есть?
Я кивнул.
– Несколько капель для поправки, а?
Я ответил,что жду Константина.Похитун приложил палец к своим синим губам и, дыша на меня чесноком, таинственно шепнул:
– Вы его не дождетесь.Берите водку и ко мне. Я вам расскажу такое, что вы ахнете.
Через минуту с бутылкой в руках я был в комнате Похитуна. Он сам выбил пробку, налил в стакан и выпил, ничем не закусив.
Затем он подсел ко мне поближе, обнял меня за плечи и, строго-настрого предупредив о строжайшем молчании, начал рассказывать.
Оказывается,сегодняшней ночью Константина повезли на самолете для выброски под Москвой.Его сопровождал помощник Гюберта– Отто Бунк. Константину выдали деньги, документы, пистолет и рацию. И только сейчас стало известно,что самолет вернулся не на свой, а на прифронтовой аэродром. В самолете все кроме пилота оказались мертвыми, в том числе Отто Бунк. Пилот, раненный в шею и руку, с трудом посадил самолет. Из шифровки можно понять, что под Каширой, перед тем как совершить прыжок, Константин вытащил пистолет и уложил всех.
Я и в самом деле чуть не ахнул.
Вот тебе и Константин! А я что думал о нем? За кого я его принял?..
Вот как оно бывает: встанет гора между людьми и не распознают они друг друга.
В отношении Константина у меня сложилось довольно твердое убеждение, а вышло… вышло иначе. Он оказался настоящим советским человеком, героем. Как трагично сознавать, что между нами– единомышленниками и соратниками в общей борьбе– сразу легла пропасть взаимного отчуждения, что мы не поняли друг друга, не нашли общего языка. Какую силу мы представляли бы вдвоем! Трагизм был именно в том, что мы не имели права доверять друг другу, открыться друг перед другом, подчиняясь основным законам нашей работы– конспирации, когда простое, человеческое, должно быть подчинено более высоким соображениям, и дело не может быть поставлено на карту.
Похитун же негодовал. Он пил водку и наливался злобой.
– Собака!Бешеная собака!– ругал он Константина.–Его вырвали из лагеря еле живого, опухшего. Он был похож на мешок с костями. Его выходили, вылечили, выкормили, обучили. И смотрите, отблагодарил!..
– Да-а…– протянул я.– Страшная история! Я вам говорил как-то, у меня душа не лежала к Константину…
– Помню, помню… Но кто же мог допустить? Только, ради бога, молчок. Ни гу-гу! Иначе с меня кожу сдерут…
Я
Сославшись на то, что надо повидать инструктора Рауха, я немедленно отправился к Гюберту и постучал в закрытые двери его кабинета.
– Войдите!– разрешил Гюберт.
По его лицу трудно было что-нибудь определить, на нем лежала маска абсолютного спокойствия.
– Урок с Константином сегодня не состоялся из-за его неявки,– доложил я.
– Ах, так! У вас все?– небрежно спросил он.
– Нет, не все.
– Я вас слушаю.
– Мне он не нравится.
– Не нравится?– удивился Гюберт.– Чем именно? Садитесь!
Я понимал, что ничем навредить Константину не могу. Он сделал все, что задумал.Я рад за него. Но,как разведчик,я должен был использовать с выгодой такую удобную ситуацию.
– На последнем занятии он вел себя подозрительно, – сказал я.
– То есть? – Гюберт чуть-чуть приподнял брови.
– Интересовался мной,спрашивал, как я сюда попал,спрашивал о вас. Когда я пояснял ему расположение московских парков, мне показалось, что он знает их не хуже меня.
– Почему вы решили доложить мне об этом лишь сегодня?
То, что Гюберт вчера отсутствовал весь вечер и появился на Опытной станции только ночью, я знал точно, и поэтому ответил:
– Я хотел это сделать вчера,но мне не удалось. Я дважды пытался попасть к вам, но вас не было. Кроме того, я считаю, что это не поздно и сейчас. Если вы подскажете мне,как себя вести с Константином, то я надеюсь прощупать его основательно. Правда, он тип очень скрытный и замкнутый, но мне думается, что я смогу его расшевелить.
– Не стоит,– произнес Гюберт.– С Константином вы больше не встретитесь.
– Совсем?
– Да, кстати, он знает вашу фамилию?
– Если и знает, то не от меня.Я ему не назвался,– солгал я и спросил:– А что?
– Так,между прочим,– ответил Гюберт и,очевидно, для того чтобы не вызвать у меня никаких подозрений, добавил: – Если вы с ним встретитесь в городе и он заговорит с вами,то ни имени, ни фамилии своей не называйте. Это лишнее. А то, что вы мне сообщили, заслуживает внимания. Я учту. У вас все?
– Все.
– Хорошо, идите.
Я направился к инструктору Рауху,затем к Похитуну, а после обеда собрался в город.
Кольчугин расчищал от снега дощатый настил, ведущий к бане. Увидев меня, он разогнул спину, снял рукавицу, осмотрел небо и почесал затылок.
– Погодка-то, господин хороший!– заговорил он.– Сейчас бы по первой пороше да по зайчишкам поплутать, а? Стоющее дело!
– Да, заманчиво,- согласился я.
– Теперь снег пойдет валить…
Я согласился и с этим. Небо затянули тучи, и с часу на час можно было ожидать снегопада.