Конец парада. Каждому свое
Шрифт:
– Ничего не хочу об этом знать, – отрезал генерал. – Я уже наслышан обо всем от Пола Сэндбаха. Дайте ему фунт – и забудем об этом. Я ведь мировой судья и смогу уладить это дело.
– А в чем моя вина? – спросил Титженс. – Я просто помог девушкам спастись от преследования. Вы не хотели их ловить, Уотерхауз – тоже, полицейский – тем более. Никто не хотел, кроме той свиньи. Так в чем же дело?
– Проклятие! – проговорил генерал. – Молодой человек, вы что, забыли, что вы женаты?
Уважая годы и заслуги генерала, Титженс все силы положил на то,
– Что вы, – проговорил он, – я отлично это помню. И едва ли я когда-либо публично позорил Сильвию.
Генерал покачал головой.
– Об этом мне ничего не известно, – сказал он. – Проклятие, я не на шутку взволнован. Я… Проклятие, я ведь давний друг вашего отца. – В свете запыленных песком окон из матового стекла он действительно выглядел обеспокоенным и печальным. – Эта девчонка, она… ваша приятельница? Вы с ней заранее обо всем договорились?
– Не будет ли лучше, если вы, сэр, откроете мне, что у вас на уме?
Генерал чуть зарделся.
– Не хотелось бы, – честно сказал он. – Вы – славный малый… Мой милый мальчик, я просто хочу вам намекнуть, что…
Титженс чуть более жестко проговорил:
– Я хотел бы узнать, что вы думаете, сэр… У вас есть право высказаться честно, как у давнего друга моего отца.
– Хорошо, – выпалил генерал. – Тогда хотел бы узнать, за кем это вы волочились по Пэлл-Мэлл? В тот день, когда еще был парад и выносили знамя? Сам-то я вашей пассии не видел… Но это та же самая девушка? Пол сказал, по виду она напоминает кухарку.
Титженс выпрямился еще сильнее.
– По правде сказать, это была секретарша из букмекерской конторы, – сказал Титженс. – Полагаю, я вправе ходить, с кем хочу и где хочу. И никто не смеет меня в чем-либо подозревать… Я не имею в виду конкретно вас, сэр. Но больше таких людей нет.
Генерал озадаченно проговорил:
– А ведь вы такой талантливый… все говорят, что вы невероятно талантливы…
– Можете сомневаться в моей разумности… Я могу вас понять, но взываю к вашему здравомыслию. Поверьте, там не было ничего непристойного.
Генерал перебил его:
– Будь ты глупым молодым служкой и скажи, что показывал новой кухарке своей матери дорогу до станции Пикадилли, я бы тебе поверил… Но ни один глупый молодой служка не допустил бы настолько возмутительной и гадкой оплошности! Пол сказал, что вы шагали позади нее, как король в зените славы! И это на людной улице Хеймаркет, а не где-нибудь еще!
– Я признателен Сэндбаху за похвалу… – проговорил Титженс. Потом с минуту подумал. И добавил: – Я встретил эту девушку у конторы, где она работает… И хотел с ней пообедать на углу Хеймаркет… Хотел отвадить ее от моего друга. Но это лишь между нами, разумеется.
Он сообщил об этом с большой неохотой, поскольку не хотел выносить на всеобщее обозрение вкусы Макмастера, ибо речь шла о девушке, с которой не пристало прогуливаться осмотрительным госслужащим. Но он не упомянул имени Макмастера, а ведь у него были и другие друзья.
Генерал чуть не задохнулся от возмущения.
– За
Тут он замолчал, переводя дыхание, а после продолжил:
– Так я лгал своей бабушке, а мой дедушка – своему дедушке. И вас после этого называют гением! – Повисла пауза, а потом генерал с укоризной поинтересовался: – Или вы считаете, что я уже выжил из ума?
– Сэр, я знаю, что вы умнейший генерал во всей британской армии. Предоставляю вам возможность самостоятельно сделать выводы о том, почему я сказал то, что сказал… – проговорил Титженс. Он сообщил генералу сущую правду, но ему совершенно не было обидно, что тот ему не поверил.
– Мой вывод таков: вы лжете, но при этом всеми силами даете мне понять, что лжете. Весьма разумный маневр. Как я понимаю, вы хотите, чтобы вся эта история не предавалась огласке ради женской чести. Но послушайте, Крисси. – Его тон вдруг приобрел предельную серьезность. – Если женщина, вставшая между вами и Сильвией и уничтожившая вашу семью – ибо, черт побери, это именно так называется! – это юная мисс Уонноп…
– Ту девушку зовут Джулия Мандельштайн, – проговорил Титженс.
– Да, да, конечно! – поспешно согласился генерал. – Но если речь действительно о юной мисс Уонноп и все еще не успело зайти далеко… Оттолкните ее… Оттолкните ее, ведь вы же были замечательным парнем! Это слишком жестоко по отношению к ее матери…
– Генерал! – воскликнул Титженс. – Да я слово вам даю…
– Мой мальчик, я вас ни о чем не спрашиваю, – сказал генерал. – Я сам говорю. Вы рассказали мне ту версию событий, которую нужно сообщить обществу, и я перескажу ее людям! Но эта девчонка, она… такая честная и прямолинейная – во всяком случае, раньше так было. Осмелюсь предположить, что вам это известно лучше, чем мне. И конечно, когда такие дамы попадают в общество взбалмошных и сумасшедших женщин, произойти может всякое… Говорят, все они проститутки… Прошу прощения, если вам и впрямь понравилась эта девушка…
– А мисс Уонноп участвует в демонстрациях? – спросил Титженс.
– Сэндбах сказал, что ему не удалось внимательно ее разглядеть, и потому он не может утверждать, что это та самая девушка, что была с вами на улице Хеймаркет. Но он решил, что та же… В этом у него нет ни малейших сомнений.
– Ах да, он ведь женат на вашей сестре, – заметил Титженс. – Совершенно очевидно, что он разбирается в женщинах.
– Повторяю, я не задаю вам вопросов, – сказал генерал. – Но посоветую еще раз – оттолкните ее. Профессор Уонноп был очень дружен с вашим отцом, и ваш отец его очень уважал. Говорил, что это – самая светлая голова в партии.