Конец Подземного города (с иллюстрациями)
Шрифт:
Восстание разгорается
Раш провел людей через заброшенные гезенки и ворвался в центральную шахту верхнего горизонта с юга, а Янковский, воспользовавшись ступеньками в главном стволе, одновременно прошел со своей группой с севера. Пленные охранники уныло шагали впереди.
Выполняя приказ русского, небольшие вооруженные отряды тем временем врывались в штольни и штреки на всех горизонтах и, не встречая серьезного сопротивления, обезоруживали надсмотрщиков, освобождали и вооружали заключенных.
Чертеж
По всем ходам Подземного города к верхнему горизонту потянулись повстанцы. Они пели, плясали, кричали, не зная, как еще выразить свою радость. Изможденные лица впервые за много лет улыбались, на них сияла радость. Один, сорвав с груди номерную бляху крикнул:
— Я — Жан Буатье!
Со всех сторон раздалось в ответ:
— Я — Джон!
— Я — Морис!
— Я — Стефан!
Седой широкоплечий мужчина сидел на камне: держа дубинку в руках и раскачиваясь из стороны в сторону, он плакал навзрыд.
— Что с вами, друг? — спросил Раш.
— Я забыл свое имя…
Русский принялся называть все приходившие ему на память имена, но человек простонал:
— У нас нет таких имен!
— Вы — француз?
— Я датчанин…
Раш продолжал называть имена. Когда он произнес «Олаф», датчанин взволнованно воскликнул:
— Погодите! Кажется, так звали меня… А может быть, моего брата?
— Ну, конечно, Олаф — это вы, — сказал Раш. — Давайте же мне вашу руку. Поздравляю вас, Олаф. Вы снова стали человеком.
— Спасибо! — горячо ответил датчанин. — А кто вы, Раш?
— Я — русский.
— Советский?! — воскликнул Олаф и бросился к Рашу.
Гладя его плечи, вглядываясь в лицо, датчанин бормотал:
— Спасибо! Спасибо!.. Я здесь забыл свое имя. Но я не забыл, что на свете есть советская страна, коммунисты… — Он крепко пожал руку русскому. — Москва!..
Раш хотел ответить, но тут гулко заговорил репродуктор:
— Внимание! Внимание! Внимание!
Конноли требовал от заключенных беспрекословного подчинения, грозил, запугивал жестокой расправой.
Моро вскочил на камень и, размахивая автоматом, старался перекричать громкоговоритель:
— Друзья! Это чепуха! Никто им оружия не отдаст! Так я говорю?
— Так! Правильно! Смерть палачам! Смерть убийцам! Вперед!
Глухой гул пронесся по подземелью. Задрожала земля под ногами, посыпались со стен камни.
Комендант действует…
Моро между тем продолжал:
— Товарищи, не может быть, чтобы они взорвали последний выход! Должен быть другой выход, и мы найдем его во что бы то ни стало!
Раш спокойно добавил:
— А не найдем, — пробьем новый.
Комендант этой проклятой фашистской каторги утверждает, что единственный путь к административному горизонту — это четыреста метров колодца центрального ствола. Но он, Раш, убедился, что фашисты сами плохо знают подземный лабиринт. Конноли известно только то, что построено при нем. А то,
— Смерть насильникам! Долой палачей! Свобода или смерть! — кричали повстанцы в ответ на горячие призывы Моро.
Раш стал на камень рядом с ним и поднял руку. Стало очень тихо.
— Друзья, наше освобождение зависит от нас самих. Сейчас важно захватить жизненные центры Подземного города: продовольствие, одежду, управление машинами… Рано торжествовать, но нет причин впадать в уныние… Этот верхний горизонт они затопить не могут — он находится выше уровня моря! Мы выставим посты у ствола, будем патрулировать весь горизонт посменно, чтобы люди отдыхали по очереди. А тем временем будем искать пути — сначала в административный центр, потом — на волю.
— Уррра! Да здравствует наш командир! Смерть фашистам!
Эти крики заглушили шум воды, бешено ворвавшейся в нижний горизонт.
Находка на дне
Гарри узнал узкий туннель, пробитый в породе, хоть он и был теперь затоплен. Гарри проходил здесь с партией заключенных, когда их привезли в Подземный город, и еще раз — перед бегством.
— Гарри! — послышалось в наушниках. — Как у вас дела?
В кабине «Светолета» раздался громкий голос негра:
— Мне не терпится. Лев Леонидович. Я здесь уже был. Тут недалеко до нашей камеры… Но тогда здесь воды не было. Неужели камера тоже затоплена?
Гарри торопливо направился в глубь коридора, но вскоре путь ему преградил обвал. Дальше можно было пробраться лишь через щель под потолком. Гарри решил рискнуть: поднявшись по обломкам, он полез в отверстие.
Снова послышался голос Солнцева:
— Гарри, отчего вы так дышите? Что случилось?
— Проклятая щель! — ответил Гарри. — Как бы не застрять…
Затем в «Светолете» услышали сопение, щелчки — и репродуктор умолк. Сколько Солнцев ни окликал Гарри, ответа не было.
— Дело серьезное, — тревожно сказал Солнцев. — Помогите-ка мне надеть скафандр!
На этот раз никто не оспаривал права командира рисковать собой.
Проверив работу звукоаппаратуры, Лев сунул в кобуру гидравлический пистолет и покинул «Светолет». Надя и Рыбников прильнули к окну в рубке «Светолета» и с тревогой следили за удалявшимся Солнцевым…
Он пришел на помощь вовремя. Пролезая в щель, Гарри случайно зажал клапан, регулирующий выход воздуха, а газосмешивающий аппарат продолжал по-прежнему подавать воздух. Водонепроницаемая ткань раздулась, и Гарри очутился как бы внутри воздушного шара, перетянутого посредине кромкой щели. Ультразвуковая установка была зажата воздухом, поэтому Гарри не мог позвать на помощь.