Конец пути

Прозоров Александр Дмитриевич

— Всегда мечтал повоевать с мельницами… — Он опять рубанул саблей кружащегося врага, метясь по кистям рук, но никуда, естественно, не попал и выставил остатки щита, в мгновение ока разлетевшиеся в крупную белую щепу. — И почти победить…

Ведун взмахнул рукой с рукоятью щита, на которой сиротливо болтались две палочки, бывшие поперечины, и попал сантиметров на десять ниже режущих воздух когтей, точно по рукаву. Палка, естественно, сразу вырвалась из рук. И не только она…

— Электри… — Сильнейший рывок веревки, едва не разрезавший его пополам, сорвал ведуна

с места, крутанул. Он увидел перед собой изумленное вытянутое лицо, резко наклонился вперед, нанося удар лбом в переносицу, сбил правой рукой с Раджафа тюрбан с колдовским камнем и снова ударил, на этот раз оголовьем сабли в лоб, еще раз — и после этого они оба рухнули наземь. — Любовод, вяжи! Вяжи скорее, пока не оклемался!

Олег откинулся, перерезал саблей веревку, тянущуюся из левого, разорванного вдоль рукава, отполз чуть в сторонку и откинулся на спину, глядя на проплывающие по небу низкие облака. Рядом пыхтел купец, тщательно заматывая пленника веревкой.

— Ты как, друже? Ты цел? Ты как это сделал, а? Я и понять ничего не успел!

— А веревку, что я еще утром из рукава висеть оставил, помнишь? — простонал ведун. — Раджаф ее не видел. Из-за щита. А как щит расколотился, то рукавом, что даже мечи из рук вырывает, веревку и захватило. Сам вмиг замотался и меня к себе притянул. Пока соображал, как его угораздило — я, значит, дело и закончил. Рукоятью в лоб, и в дамки.

— Куда? — не понял купец.

— К нам в руки, друг мой, в руки тепленьким! — Олег рывком поднялся, похлопал себя по поясу. — Хорошая вещь броня. Второй раз жизнь спасает. Куда шапка моя улетела, никто не видел?

— Есть! Нашел!!!

— Шапку? — повернулся к нему ведун и увидел в руках радостно приплясывающего сотоварища вытянутый, с острым кончиком, кусочек зеленого камня, похожего на малахит, размером в половину ладони. Седьмой осколок наконец-то вернулся к своему владельцу.

Вторая жертва

После захвата великого Раджафа больше никто из обитателей земель, что лежали за серединой мира, ближе пяти шагов к Олегу не подходил. Ни в стойбище, ни в деревне мудрецов, ни позднее, на реке. Однако многие при сем, завидев его, подбегали и пялились так, словно Середин имел слоновьи уши и поросячий нос. Похоже, наговорили дети о схватке чужаков с иноземным демоном изрядно. Впрочем, впечатлений у них действительно должно было хватить с избытком. И на себя, и на соседей хватит, и на детей с внуками останется. А если к этому еще чего-нибудь и приврать — у-у-у, что получится. Страсть!

Во всяком случае, отнеслись к победителям со всем уважением, а двое мудрецов проводили гостей аж до самого истока реки, по которой прибыли путники. Мудрецы ехали на своих санях, а глазастая девчонка везла тщательно завязанного, с заткнутым ртом и замотанного в оленьи шкуры пленника на отдельной упряжке, у которой на санях была не одна спинка сзади, а три — одна сзади и две по бокам.

В верховьях речки, пока Олег искал выход к знакомым местам, Раджафа мудрецы тихо выложили на лед и, не прощаясь, исчезли.

Исток

Большого Каима они искали почти пять дней. И Середин, и Любовод были бывалыми путешественниками, а потому прекрасно понимали: ошибешься здесь с ручьем на две версты — а в итоге за тысячи верст от нужного места окажешься. Поэтому, даже находя знакомые места, приметы, тропки — все равно проверяли и перепроверяли.

Но потом они миновали ручей, далее знакомую протоку и реку и спустя восемь дней увидели на заснеженном льду долгожданные следы повозки, что уходила вниз от торчащих из сугроба вешек.

— Вот и все, добрались, почитай, — скинув шапку, облегченно отер лоб новгородец. — Вот не обговорили мы, от какого дня возвращение считать. Как на земли каимовские въедем али когда до столицы доберемся? Али, может статься, он уж в горный свой дворец вернулся? Туда ведь, почитай, лишних три дня пути получится. Ведь так? Что же, туда его доставлять? Отчего же мы терять добро свое должны, коли мудрый Аркаим с места на место перекатывается? Мы сколько дней в пути, друже? Ты не считал?

— Дней сорок, я думаю, — пожал плечами Середин.

— Ну одна сороковая — это тоже неплохо, — заперебирал пальцами в воздухе Любовод. — Но ведь уходят дни-то! Уходят! Скачем скорее, друже. Скорее!

Ресеву они миновали тем же днем, еще до темноты. Она стояла целая, жечь ее мудрый Аркаим не стал. Но кол с головой несчастного мальчишки перед городом пропал.

Останавливаться не стали: припасов у путников еще хватало, так что и тратить в городе драгоценное время купец не дал. Олег пытался его уговорить, что лесные тропы занесены и надо бы поехать кругом по реке, но новгородец упрямо рвался напрямую, и ведун уступил.

Результат оказался примиряющим. Снега в лесах действительно намело человеку чуть не по пояс — но лошади, хоть и медленно, но заносы такие грудью пробивали, а по полям и лугам, открывающимся между чащами, двигались довольно ходко. Получилось серединка на половинку. До столицы они пробивались не три дня, как осенью, а все пять — но это в любом случае было быстрее, нежели круговым путем.

Каим за минувшие два месяца слегка облагородился. Проломы в стенах были очищены от гари, к ним приставили для удобства хождения приметы. Караульные стали пешими, стояли только перед проходами и заметно обленились — сил на понукание простых горожан они больше не тратили, а на подъехавших путников и вовсе внимания не обратили.

— Не спи, замерзнешь, — спешившись, кинул поводья одному из стражников ведун. — Давай, Любовод, снимай наш товар. Таковую ценность никому более доверить нельзя. Урсула, не отставай.

Купец, естественно, спорить не стал. Взявшись с двух сторон за меховой тюк, путники поднялись по примету, не спеша направились к центру города. Однако перед дворцом богов на их пути неожиданно встали незнакомые воины:

— А вы кто такие, бродяги?

Их было всего шестеро, но Середин и без того слишком устал, да и про обещание мудрому Аркаиму не забыл. Зачем пускать кровь тем, кто всего лишь старается честно исполнять свое дело?