Конец света по-эльфийски
Шрифт:
Я обеспокоенно повернула к нему голову.
– Когда?
– Сегодня в полночь.
– А ты оттуда вернешься?
– вырвалось у меня.
Очевидно, было, что явиться с ним я не могла, да и мне следовало быть здесь с элле, но тревога от этого была только сильнее.
– Вернусь, - пообещал Дэнэль и перевел взгляд под ноги. На его лице вдруг появилась настоящая улыбка, а не жалкое ее подобие.
– Да я уже не знаю, что и думать, с этими дроушами!
– в оправдание своей мнительности пробормотала я.
– Им будет не до меня, - заверил меня мужчина, чем все-таки
***
Дроу ждал. Он находился между палаток напротив той, в которой была Василиса, и заметить его с тропинки было сложно. Когда мужчина увидел Эфу с вещами Василисы, он понял, что элле очнулась, и поспешил сюда. Дэнэль прекрасно знал, что он вполне мог бы зайти внутрь, да и вообще находиться там все время, что Василиса была без сознания, но не делал этого. Он вообще старался никому на глаза лишний раз не попадаться, и уж те более не разговаривать. Потому что если бы его спросили, что он тут делает, он бы не смог дать вразумительного ответа.
Она вернула ему клятву, он больше не ее слуга и никак с ней не связан. Будь на месте Василисы любая другая женщина (если бы, конечно, можно было допустить мысль, что кто-то кроме нее мог бы вернуть клятву), его бы давно уже тут не было. Возвращение клятвы - это недвусмысленный намек, что в его услугах более не нуждаются, он никому тут не нужен. А дроу остался, и теперь находился тут на птичьих правах, самому себе толком не зная как объяснить, кто он и чего тут ждет, не то, что другим. Он не знал, что теперь делать, как к нему отнесется Василиса, и самое главное как ему относиться к ней, ведь она теперь не госпожа, а просто женщина... женщина, которую он без памяти любит.
Да, он понимал, что Эфа и Костя клятвами никакими не связаны и это не мешает им близко общаться с Василисой. Но сам зайти туда, присоединиться к ним в ожидании ее пробуждения, не мог и потому ждал здесь. Она вышла из палатки вместе со своими друзьями и выглядела вполне здоровой, если не считать легкой бледности, но с такой светлой кожей особой разницы было не заметно. Сделала несколько шагов и остановилась, будто в очередной раз заблудившись и не зная куда идти, что с ней частенько бывало. Дроу хмыкнул про себя и вышел из своего укрытия, тревожно ожидая ее реакции. А вот что было дальше, он так понять и не смог.
Она налетела на него, ощупала всего, наорала за то, что он закрыл ее собой (кто бы раньше ему сказал, что госпожа вообще может быть недовольна этим обстоятельством!), а потом кинулась на шею и поблагодарила. Единственное с чем он определился точно - его не гонят. Это вселяло надежду, но все же не давало полной уверенности в своем положении. А потом она обнаружила ожоги, и ему пришлось оправдываться, за отказ от лечения. Кто бы мог подумать, что его будут ругать за то, что не стал отвлекаться на раны, которые заживут сами собой и портить ценный полуартефакт? Хотя лечение ему действительно предлагали, но отказался, не задумавшись ни на миг, выпил лишь обычное зелье, помогающее регенерации. Любое другое лечение подразумевало взлом браслетов, а он был категорически против этого. Как когда-то он не мог даже помыслить
Приговаривая, какой же он мазохист, девушка наложила еще какое-то заклинание на браслеты и они стали холодными, приятно остужая и успокаивая зудящую кожу. Но дроу с ней согласен не был. Боли в его жизни было много, он познал, наверное, все ее оттенки. И эта боль была для него ничего не значащим пустяком, он ее даже не замечал, если его не хватали за запястья. Куда хуже было бы лишиться браслетов, связывающих его с ней, пусть и фиктивно. А еще женский брачный браслет все еще был на руке Василисы, она его тоже почему-то не сняла...
А затем она позвала его с собой и, как ни в чем не бывало, начала рассказывать о своих планах. Дроу почувствовал, что сжатая пружина где-то глубоко у него внутри стала плавно расслабляться. Его не только не гнали, его звали с собой, посвящали в дела, и отпускать, похоже, не собирались. Будто бы клятва никуда не делать, будто бы ничего не поменялось. Хотя уйти ему все же придется, пусть и ненадолго...
– Мне тоже надлежит явиться к дроускому королевскому двору для чествования, - предупредил он.
Василиса перевела встревоженный взгляд на него. Ей явно не нравилась эта идея. Ему тоже. Но кто спрашивал его, да и ее мнения? Посыльный прибыл ночью, велено было явиться ко двору в надлежащем виде. От таких приглашений, являющихся по сути приказом, разумеется, не отказываются.
– Когда?
– Василиса была сама серьезность.
– Сегодня в полночь.
– А ты оттуда вернешься?
И столько неподдельной тревоги, столько заботы было в ее голосе, что на душе у дроу потеплело, а губы снова предательски расплылись в улыбке.
"Она беспокоится обо мне, не хочет отпускать, хочет чтобы я вернулся..."
– Вернусь, - уверенно пообещал дроу, зная, что выполнит обещание, чего бы ему это не стоило.
– Да я уже не знаю, что и думать, с этими дроушами!
– увы, не беспочвенно заметила элле.
– Им будет не до меня, - сказал Дэнэль. И он действительно верил, что так и будет. Все-таки бунт такого масштаба, перешедший в вооруженное столкновение, которое чуть не окончилось концом света, событие явно не рядовое, и должно прочно приковать внимание всех более-менее опасных дроу к себе. Жаль, что не настолько прочно, чтобы о нем совсем позабыли.
– Ланэль сказала, что лагерь останется на прежнем месте еще пару дней, стало быть, торжество будет здесь, - вернулась к теме Василиса.
– До полуночи ты сможешь быть с нами.
– Да, - кивнул дроу. Теперь, получив приглашение, он действительно мог.
– Странная только праздничность, - посетовала Василиса.
– У них тут эльфы погибли, а они праздник устраивают.
– Мертвым уже все равно, - заметил дроу.
– А живым, у которых эти мертвые умерли нет!
– Почему?
– снова не согласился дроу.
– Они с честью пали в бою, защищая Родину и целый мир от исчезновения. Сложно придумать более благородную смерть. И на торжестве им будут возносить честь и хвалу, провожая в чертоги Вечного сна.