Конец света

Лебедев Andrew

— А как с сопротивлением? — поинтересовался генерал Задорожный.

— Каким еще таким сопротивлением? — переспросил Ерохин.

— Ну, резистанс французский, как во Вторую мировую, — пояснил Задорожный.

— Ну ты даешь! — покачал головой Старцев и знаком предложил Ерохину садиться.

Грабец и Мижулин докладывали по состоянию наших резервных сил.

Была связь с двумя лодками в Атлантике и с двумя лодками в Тихом океане.

Лодка, что находилась подо льдом Северного Ледовитого, на связь не выходила с четверга.

— Какой у них ресурс? — спросил Старцев.

—

Две-три лодки вышли в моря за неделю до катаклизма и поэтому имеют еще достаточно ресурсов для продолжительного автономного плавания, но двум лодкам пора возвращаться на базы, ресурсы их подходят к концу, как по продовольствию, так и по усталости экипажей.

Еще заслушали начальника Восточного отдела.

Про Китай не было никакой информации.

Похоже было на то, что все спутники, работавшие над Китаем, были выведены из строя.

И более того, вся агентура — практически вся — тоже безмолвствовала и не выходила на связь.

Старцев говорил немного.

Он сказал, что Восточным отделом совместно с Научным департаментом подготовлены мероприятия, которые в скором времени должны дать позитивные результаты. Что ответственными лицами за это являются Цугаринов, Матвеев и новый сотрудник, Булыгин-Мостовой.

— Надо вжарить, — с места сказал Задорожный.

— Что? — переспросил Старцев.

— Да я говорю, что, покуда лодки еще плавают, надо бы вжарить. А то потом и нечем будет!

Старцев поморщился и жестом показал Задорожному, чтобы тот охладил свой пыл.

Наконец, слово для специального короткого доклада предоставили генералу Данилову.

Он встал к маленькой трибуне за спиной председательствующего, обвел всех долгим взглядом и, задержав глаза на Долгове с Гречушниковым, коротко им обоим кивнул.

— Товарищи, — начал Данилов, — я хочу поднять самый архиважный вопрос в этот исключительно сложный для всего мира момент: насколько правильно и четко выполняет Резервная ставка и ее командующий возложенные на них и на всех нас задачи?

Старцев встрепенулся.

Присутствующие генералы и старшие офицеры тоже оживились и встревоженно поглядели на докладчика.

— Да, товарищи, — продолжал Данилов, — вопрос доверия к командующему. Как правильно повел он себя в первые после катаклизма дни, все ли его решения, направленные на спасение нашей страны от терроризма, были правильными, это самый серьезный вопрос момента истины.

Старцев встал.

Но выросшие по бокам Долгов и Гречушников мгновенно достали из карманов пистолеты — по два в руках у каждого — и направили их на Старцева и на сидевших за столом генералов.

— Спокойно, товарищи, спокойно, — сказал Данилов и, тоже достав из кармана пистолет, продолжал. — Мы имеем предъявить генералу Старцеву конкретные обвинения. И просим собравшихся членов Совета ставки выслушать эти конкретные обвинения.

Данилов обвел присутствующих долгим и тяжелым взглядом.

И во взгляде этом была накопившаяся за долгие годы ненависть ревнивого завистника к счастливым обладателям и пользователям красивой жизни.

Во взгляде этом как бы звучало: всем воздам, никому не забуду, все теперь отниму!

* * *

Саша

написал отчет в виде пьесы.

Шекспир.

Гамлет.

Язык — староанглийский…

Заир-паша совершенно не удивился, получив такой странный отчет.

Многие из его сотрудников — членов цепи писали и куда как более витиеватые доклады.

* * *

Ребенок был рожден царю от женщины чужой, Чтоб стать потом царем царей. Но Ирода воспомяня убытки, Прибыток сей семьи царей в унынье впал… Хоть был он мал, Но мать его, Гертруда, за то его уныньем наградила — Приемного отца ребенка— Любовника постылого, Что брата своего убил, За то он был ей мил…

* * *

Заир-паша не читал на староанглийском, но воспользовался программой стихотворного переводчика и оценил доклад очень высоко.

— Это пророческое прозрение высшей категории, — подвел он предварительный итог и побежал прямиком к Алжирцу, потому как даже при самом поверхностном рассмотрении доклад этот, пьесу, написанную Сашей за одну ночь, можно было оценить как глубокий анализ состояния всего их Центра во взаимосвязи с переживавшим катаклизм внешним миром.

И при всех очевидных иносказаниях шилом, торчащим из мешка, выпирали разоблачения и преступных измен, и заговоров, и шпионской деятельности.

* * *

Получив доклад Саши-Узбека, Алжирец вызвал к себе своего сотрудника Азиза.

Азиз, продвинутый и просветленный член цепи, как и апостолы после дня Пятидесятницы, читал и писал на всех языках мира.

— Это явное откровение, — заключил Азиз, прочтя Сашину пьесу.

Алжирец отпустил своего эксперта и, нервно оглаживая свою корсарскую бородку, принялся расхаживать по комнате…

Это неубиенный козырь против Ходжахмета! Само Проведение дает ему в руки этот неубиенный козырь!

Он, Алжирец, скоро сам сможет править миром… И он заберет себе всех женщин Ходжахмета, и самую главную из них — русскую Лидию…

Алжирец снова принялся перечитывать перевод.

Тех, кто вступит в переговоры с Северо-Запада, необходимо убить — они провокаторы.

Шпион, про которого они говорят, что он шпион, — это не шпион, а главный друг…

Алжирец присел на ковер, достал из нагрудного кармана коробку с табаком и принялся скручивать свою любимую голландскую самокрутку.