Конец Света
Шрифт:
Вспоминая о том, как редакция приказала долго жить, Реверик ушел в себя и не заметил, как сошел с асфальтовой дороги на траву. Опомнился он, ощутив сильный удар по лбу. Выработанная годами тренировок привычка не позволяла обидчику уйти безнаказанным. Реверик молниеносно ударил по напавшему обеими руками и ощутил дикую боль в согнутых пальцах, а в стороне раздался добродушный смех. Сообразив, что что-то не так, Реверик дождался, пока звездопад в глазах прекратится, и увидел нападавшего, простоявшего на одном месте, по меньшей мере, сорок лет.
"Да уж… этот точно место не уступит, -
– Эй, Реверик, - воскликнул кто-то из толпы смеявшихся.
– Мы и так знаем, что ты добьешься своего - не трогай столб, он нам еще послужит темными вечерами!
Реверик повернулся на голос. В семи шагах от него стояла группа с космического корабля "Кимбуран". Бывшие сокурсники из параллельной группы шли следом за ним, и золотые пуговицы на их новеньких костюмах приятно сверкали, радуя глаз.
– Я знаю, зачем он так сделал, - объявил Виарант.
– Нам к звездам лететь не один год, а он с размаху о столб - и звезды уже в голове пляшут, никуда лететь не надо.
– О-о-о, - уважительно протянули из толпы.
– А планеты-то вокруг этих звездочек летают, или как?
Реверик подавил нарастающую злость - не стоит обижаться на подобные шутки, тем более что драка с фонарным столбом на самом деле выглядит комично. Единственный минус - кулаки болят после удара, да шишка на лбу не скоро пройдет.
– Вот это, я понимаю, желание стать первым контактером с иными цивилизациями, - уважительно заявил Скит.
– Извини, Реверик, но вынужден тебя огорчить: ничего у тебя не выйдет.
– Почему это?
– Потому что глупый вопрос. Мы станем первыми или вообще единственными контактёрами - нам всегда везет. Правда, мужики?
– О чем речь?! Да мы самые везучие во всем Фаэтоне!
– Не самые, - ответил Реверик.
– Вам не светит стать первыми контактёрами, даже если вы найдете среди звезд аборигенов.
– Это еще почему?
– озадачились бывшие сокурсники.
– Капитан вашего корабля не уступит честь первого контактёра и сам будет говорить с аборигенами.
Лица собеседников вытянулись от удивления: до них дошло, что произойдет именно так, как сказал Реверик, и никак иначе. Рядовым космонавтам, как максимум возможного, светит постоять вокруг корабля, отдавая честь инопланетянам и не давая им возможности написать на обшивке местный аналог фразы "здесь был я".
– Но если вы задержите посадку и будете летать вокруг обитаемой планеты до тех пор, пока не займете высшие посты на корабле, - заметил Реверик, - то шанс стать первыми у вас появится, не спорю.
– Вот злобный монстр, - проворчал Отрикс.
– Взял и убил мечту одной фразой.
– Я не верю в вашу везучесть, поэтому не мечтайте о несбыточном, - отрезал Реверик.
– Спорим, вам еще и лететь придется дальше нашего?
– Спорим на коллективный щелчок по лбу от всего экипажа, что мы полетим к альфе Центавра!
– не растерялся Отрикс.
– Кто проиграет - надолго запомнит поражение.
– Если ему мозги до конца не отщелкают, - согласился Реверик.
– На нашем корабле триста восемь человек, а у вас?
– Столько же, - кивнул Отрикс.
– У нас корабли одной системы.
– Значит,
– Айда на стадион.
– Айда!
– воскликнул Отрикс.
– Момент истины недалек.
Большие часы на фонарном столбе показывали без пятнадцати четыре.
В четыре часа на центральном стадионе Фаэтона не предполагалось проведение спортивных соревнований, но количество желающих попасть на него превышало все разумные пределы. Сотни тысяч человек желали лично увидеть, как капитаны космических кораблей сыграют в своеобразную лотерею: астрономы составили список из тридцати ближайших звезд, и капитаны должны были наугад выбрать цель полета кораблей. Каждый фаэтонец знал, что расстояние до названных звезд отличается в три раза от ближней до дельней, и от того, какие выпадут капитанам, зависит, сколько времени продолжится полет того или иного космического корабля.
Денег за вход на стадион не брали, но на главные трибуны пропускали далеко не всех. Лучшие места остались за экипажами кораблей, пришедшими поболеть за своего капитана и по такому случаю надевшими парадное обмундирование. Зеваки и журналисты довольствовались боковыми местами. А самые хитрые и не особо рвущиеся стоять в многотысячной толпе и вовсе остались дома, наблюдая за происходящим в свободном пространстве квартиры, сидя на удобных диванах или креслах.
Стадион оказался заполнен до отказа, а толпа все прибывала и прибывала. Опоздавшие собирались на площади и смотрели на огромные телеэкраны, по которым велась прямая трансляция с места знаменательных событий.
Реверик показал приглашение, и его пропустили в центральный сектор. Он сел рядом со знакомыми по экипажу на третий ряд и болтал ни о чем до тех пор, пока часы не пробили четыре часа, и над стадионом не зазвучал гимн планеты.
Присутствующие встали.
От вспышек фотоаппаратов из боковых секторов зарябило в глазах, но Реверик не закрывал их, не собираясь выглядеть на фотографиях спящим. Подобное случалось, когда он изредка моргал во время фотосъемок: фотографы исхитрялись снять его именно в микроскопический по протяженности момент моргания. Словно только и ждали.
Прозвучали финальные звуки гимна, и в наступившей тишине на сцену, стоявшую посреди поля с привычного вида темно-синей травой, вышел ведущий в черном костюме с редкими блестками, знаменующими звезды и космическое пространство. Он поднял руки, и стадион взорвался приветственными криками. У Реверика заложило уши.
– Дорогие друзья, я рад приветствовать вас в этот знаменательный день, - произнес ведущий в микрофон, стилизованный под старинную ракету, - и сообщить, что в космической эре Фаэтона наступает новая, поистине фантастическая глава! За сотни лет мы основательно изучили солнечную систему, и наступил момент, когда наши взоры обратились далеко за ее пределы. Отныне мы начнем присоединять к территории Фаэтона не только планеты и планетоиды солнечной системы, но и осваивать далекие миры и заниматься поисками соседей по разуму в бескрайних просторах Вселенной. Сегодня мы вместе напишем новую страницу в изучении и освоении космоса!