Конец Вавилона
Шрифт:
Именно нам, храмовым рабам обоих полов, была доверена священная обязанность поддерживать приношение любви. С юных лет мы отдали наше тело верующим. Вот почему сегодня ты видишь меня немного усталым. Мы служили в храмах, возведенных для любви, мы склоняли мужчин перед ослепительной обнаженной красотой наших жриц, а женщин — перед образами гигантских фаллосов. Мы всюду проповедовали слова любви.
Мы не хотели, чтобы кто-то мог сказать: «Этот человек принадлежит только мне!» Мы не хотели этого для его же собственного спокойствия, для спокойствия государства, для славы богини и блага будущего человечества! Сейчас женщина, известная своей добродетелью, придет отдаться в твои объятья. Подумай о том, как вдохновенно и точно исполнить свой долг, — так ты сыграешь благую общественную роль, предначертанную законодателем. Вот малая зеркальная гостиная, оставляю тебя здесь. На столе прохладительные
Глава XIX
НЕСЧАСТЬЕ ЦЕЛОМУДРЕННОЙ СУСАННЫ
Пробуждение красивой вавилонянки. — Массаж. — Туалет. — Волосы. — Белила. — Платье. — Драгоценности. — Свойства камней. — Венок из цветов.
Вследствие своих многочисленных военных побед полководец Диносор занял один из важнейших постов в вавилонской администрации. Ни одна сделка не совершалась в городе, будь то продажа или сдача внаем, без составленных по надлежащей форме договоров. Взимаемые налоги по этим договорам были достаточно высокими, что гарантировало их исполнение. К тому же зачастую случалось, что заинтересованные в исходе дела крупные торговцы добивались необходимого им официального согласования и утверждения сделки при помощи звонкой монеты. Бывало также, что администрация получала то, что хотела, сразу от обеих сторон. Короче, должность начальника управления регистрации, занимаемая Диносором, была хлебным местом, надежным и весьма спокойным.
Прекрасная Сусанна Диносор, его супруга, в тот день пробудилась после сиесты в дурном расположении духа. Во время сна ее преследовали кошмары. Две рабыни, стоявшие по обе стороны ее инкрустированного изумрудами ложа из сандалового дерева, резко подняли свои опахала и неподвижно застыли в почтительных позах. Понемногу Сусанна пришла в себя и томно раскинулась на подушках во всей своей гибкой лучезарной наготе. Это была пышная женщина, которой, благодаря кропотливым заботам, каковыми она холила свою красоту, еще не коснулось приближающееся пятидесятилетие. Ее мощные груди, великолепный торс, роскошный живот, широкие бедра, тонкие щиколотки, маленькие ступни — все ее покрытое тончайшей золотистой кожей тело излучало красоту. Сумасбродный пушок выглядывал у нее из подмышек и внизу живота и превращался в руно, тщательно надушенное благовонием, которое специальный гонец, по требованию прекрасной еврейки, доставлял из предместья Иерусалима. Ибо супруга полководца Диносора была еврейкой.
Приведя в порядок свои локоны, она потянула на себя — скорее из кокетства, нежели из стыдливости — бледножелтое покрывало в черный горошек и небрежно укутала им грудь и живот. Затем чеканным голосом, в котором слышались нотки дурного расположения духа, приказала одной из рабынь:
— Рахама, немедленно приведи ко мне Сахадрака. А ты, Гомер, подай зеркало.
Рабыни с поклоном поспешно бросились исполнять поручения.
Юная Гомер, девчушка с большими карими глазами, придвинула к ложу алебастровый столик на козлах, где были разложены мелкие предметы туалета ее госпожи. Взяв плотную шелковую ткань, она смочила ее прозрачным и тяжелым кунжутным маслом и, нежно облобызав ноги, подставленные ей Сусанной, принялась мягко натирать их благоуханной влагой. Приподняв бледно-желтое покрывало, ласкающими движениями она постепенно стала массировать тело госпожи. Проворными руками она мяла ее грудь, месила живот, колотила по бедрам восхитительного изгиба. По телу Сусанны пробегала легкая дрожь, и она ощущала, как ее покидает изнеможение, как возрождается в ней новая сила. Так что евнуха Сахадрака она приняла достаточно любезно.
— Сахадрак, — обратилась она к нему, — сейчас мне надо отправиться в храм богини Милитты. Мы с супругом решили, что нельзя больше откладывать эту церемонию. Грозные предзнаменования надвигаются на Вавилон. Я недавно виделась со своим соотечественником Даниилом, который, как ты знаешь, некогда помог мне в беде [64] . Он предрекает, что ничего хорошего от перса ждать не следует. Я же понимаю, что, подобно другим вавилонским женщинам, прежде пренебрегавшим поддержанием обычая, мне следует подчиниться требованиям веры моего супруга. Это не радует, однако через это надо пройти. Каково твое мнение? Следует ли мне нарядиться для церемонии? Мне кажется, что для того, чтобы удовлетворить
64
Имеется в виду известный библейский сюжет о Сусанне, старцах и суде Даниила, изложенный Аполлинером по апокрифической Книге пророка Даниила.
— Наоборот, я полагаю, что вы должны быть исполнены почтения к этой церемонии. Дело не в том, милостивая госпожа, чтобы легкомысленно заняться любовью (позвольте мне так выразиться). Это вовсе не мимолетная связь. Речь идет о воздаянии почестей самой богине любви.
— Ты прав, Сахадрак. Но пусть мои носилки укроют занавесями, а к моему возвращению подготовят ванну, где ты кроме благовоний растворишь все соответствующие гигиенические и магические средства. Я хочу, чтобы и следа не осталось от соприкосновения моей нежной кожи со шкурой уготованного мне случаем мужлана. Это все.
Совершив череду поклонов, евнух, пятясь, удалился.
Бледно-желтая ткань, которой царица прикрыла свою грудь, пока принимала слугу бывшего некогда мужского пола, снова была снята. Встав, Сусанна потянулась. Ее крепкие суставы захрустели, конечности удлинились, ягодицы напряглись. Какое-то мгновение она разглядывала себя в зеркале, затем, удовлетворенная, отдала приказание приступать к туалету.
Она уселась на стул из драгоценных пород дерева, и Гомер принялась расчесывать ее шевелюру. Черные волосы госпожи были такими нежными, что, казалось, ласкали приглаживающую их руку. Из крошечного рубинового флакона рабыня капнула себе на ладонь несколько капель чистого фиалкового масла, которыми умастила руки. Затем частым гребнем она стала отделять пряди, которые одна за другой укладывались локонами на затылке Сусанны.
После этого рабыня открыла украшенный изображениями эротических сцен алебастровый ларчик с тушью, белилами и румянами. При помощи кисточек она сначала подкрасила голубым веки своей госпожи, удлинив их капелькой черной туши. Потом, подрумянив лицо приглушенными тонами, она коснулась уголков губ и глаз, шеи, сосков, низа живота и бедер кисточкой с краской того редкого пурпурного оттенка, который можно обнаружить только в Халдее.
Тем временем Рахама обула Сусанну. Сандалии с задниками закрывали только пятку. Золотой обруч, охватывающий большой палец, вместе с завязывающимися на щиколотке шелковыми тесемками поддерживали подошву. Потом она облачила госпожу в длинную белоснежную льняную тунику, спадающую до пят и заканчивающуюся золоченой бахромой, но оставляющую обнаженным правое плечо и грудь. Даже слегка накрахмаленная, эта туника позволяла различить формы женского тела. И наконец Сусанна надела расшитую лиловыми жемчужинами парчовую накидку в черно-желтую полоску.
Из глубокой яшмовой чаши с металлическими инкрустациями рабыни достали украшения. Гомер надела госпоже золотые серьги в форме мальтийских крестов, а Раха-ма нанизала на ее щиколотки увешанные драгоценными камнями золотые обручи. На запястьях зазвенели широкие браслеты с изумрудами и бриллиантами. Потом из шкатулки, которую охранял евнух, извлекли великолепное ожерелье из розового жемчуга, и Сусанна приказала обвить им свою шею. Это было уникальное изделие, которое она вынимала из шкатулки лишь по особым случаям. Она приобрела его при посредничестве некоего Соломона из Иерусалима у другого своего соотечественника по имени Мейер, который воспользовался пленением, чтобы открыть в Персидском заливе предприятие по добыче жемчуга. Сусанна, грешком которой всегда было кокетство, не знала сна, пока Диносор не приобрел ей это ожерелье. В конце концов полководец согласился. Чего уж, в итоге тратятся-то всегда налогоплательщики!
Бесчисленными перстнями Сусанна унизала свои пальцы. Авантюра, в которую она собиралась пуститься, была рискованной. Она знала свойства камней и рассчитывала обезопасить себя от любого непредвиденного обстоятельства во время любовного свидания в храме Милитты.
Поэтому она взяла аметист, выводящий яды и противостоящий винным испарениям: ей вовсе не хотелось иметь дело с пьяницей; рубин, предохраняющий от воздушной инфекции, изгоняющий из сердца тоску, а главное, призывающий к умеренности: никаких излишеств в подобном случае; коралл, останавливающий кровь и влекущий ко сну: что может быть лучше, чем забыться в объятиях простолюдина; изумруд, позволяющий избежать прилива крови, особенно в самый решающий момент; и, наконец, бриллиант, много бриллиантов, бриллиантов чистой воды, которые укрепляют сердце и предотвращают беременность: вот что было бы настоящей катастрофой!