Конец вечного безмолвия
Шрифт:
— А если у них и вправду любовь? — спросил Иван Архипович.
— Любовь! — с презрением произнесла Агриппина Зиновьевна. И Милюнэ удивилась, как она произнесла это слово. — Знаем мы эту любовь! Лишь бы помять девку, испортить ее!
Она говорила зло, и Милюнэ чувствовала, что эта злость направлена против Саши Булатова.
— Он не испортил! — гневно ответила она. — Он очень хороший, лучший на свете человек. Не надо о нем так говорить!
— Совсем закружил девке голову, — устало произнесла
— Если хотите, я буду продолжать вам служить, — сказала Милюнэ.
— Ну что же, — после некоторого раздумья произнесла Агриппина Зиновьевна. — Мы к тебе привыкли, ты нам как родная стала. Так и быть, приходи…
Милюнэ собрала в узелок нехитрые свои пожитки.
— А свадьба когда? — спросил Тренев.
— Свадьба будет весной, — ответила Милюнэ.
— Нет, так дело не пойдет! — Агриппина Зиновьевна отобрала узелок у Милюнэ. — Если уж парень тебя берет замуж, то пусть все делает по-честному, благородно.
Иван Архипович тоже принялся уговаривать:
— Машенька, мы отвечаем за твое будущее. А вдруг твой Булатов весной возьмет да и уедет? Оставит тебя одну.
Милюнэ не совсем понимала, о чем идет речь, но догадывалась — хозяева принимали Булатова за обычного тангитана, который берет местную женщину только на время своего пребывания на Чукотке. Ну и что же? Если даже это будет так — пусть! Значит, так надо Саше.
Поздно вечером того же дня она тайком выскользнула из домика Треневых и пришла к Булатову.
На следующее утро в дверь раздался громкий стук.
Это был начальник милиции Ново-Мариинска Струков.
— Булат, начальство тебя требует вместе с сожительницей!
— Это какое такое начальство? — спокойно спросил Булатов.
— Сам Громов.
Булатов откинул щеколду, и Струков вошел сначала в крохотные сени, где хранился уголь, и оттуда уже в теплую комнату.
Милюнэ успела накинуть на себя платье и испуганно смотрела на вошедшего.
Струков внимательно оглядел ее и — одобрительно сказал Булатову:
— Лакомый кусочек отхватил… Но предупреждаю — даром это тебе не пройдет. Жениться придется. Обвенчаем с дикаркой — вот будет потеха! — хихикнул Струков, осматриваясь в комнате. Проведя рукой по стене, строго спросил: — Где брал известку?
— Белой глиной мазал, — ответил Булатов.
— Полно врать-то! Неужто такая глина есть? Покажешь место, — коротко и строго сказал Струков. — Давайте пошевеливайтесь, начальство ждет.
Новомариинцы выглядывали из дверей, украдкой смотрели в окна и шептались:
— И этих заарестовали.
Громов сидел в хорошо натопленной комнате. Он был в мундире с золотыми погонами. Он строго посмотрел красными глазами на вошедших и рявкнул:
— На вас подана жалоба!
— А по какому случаю? —
— А потому, что вы, господин Александр Булатов, состоите в незаконном и греховном сожительстве со здешней туземкой Марией-Милюнэ… Опекуны туземной женщины обратились ко мне с просьбой либо отторгнуть девку, либо заставить вас, господин Булатов, вступить в законный брак, то есть обвенчаться с ней…
— Господин Громов, мы не можем обвенчаться, — ответил Булатов.
— Это почему?
— Я человек неверующий, а Маша, сами понимаете, родилась в тундре и не крестилась,
— Так окрестить ее!
— Я не хочу, — тихо произнесла Милюнэ. Громов с любопытством глянул на нее:
— Так ты говоришь по-русски?
— Говорю.
— А отчего же ты не хочешь креститься?
— Русская вера для нас чужая, — ответила Милюнэ, радуясь, что отводит гнев начальства от Булатова.
— Но можно и гражданским браком сочетаться, — подал мысль Струков.
— Это хорошая идея! — согласился Громов. — Но пусть опекуны дадут свое разрешение девице.
Радостные и растерянные Милюнэ и Булатов вышли из уездного правления.
— Что будем делать? — спросила Милюнэ.
— Пойдем к Безрукову, посмотрим, что он посоветует.
Безруков внимательно слушал, изредка ободряюще улыбаясь Милюнэ.
— А я полагаю, — сказал он, — все идет к лучшему. Пусть Громов регистрирует брак, пусть даже он будет посаженым отцом на свадьбе,
Булатов покорно кивнул и напомнил:
— Но нам еще надо получить разрешение Треневых.
— Это я беру на себя, — сказал Безруков. — Иван Архипыч сегодня в государственном складе будет, и я с ним поговорю.
Неизвестно, как говорил Безруков с Треневым, но Агриппина Зиновьевна сделала Милюнэ свадебный подарок — старое белое платье.
— Пусть будет как у приличных людей, — сказала она со слезами на глазах.
Милюнэ растерянно призналась Булатову, что ничего не знает о том, как устраивается танги-танская свадьба.
Гостей вроде бы немного приглашали, но их оказалось столько, что просто удивительно, как они разместились в такой крохотной комнатке.
На почетном месте уселись Громов с женой, сама Милюнэ с Булатовым, с другой стороны Треневы, Безруков, Хваан, Арене Волтер и начальник милиции Струков, который не сводил масляного взгляда с Милюнэ, смущая ее этим.
Громов холодно кивнул Треневу и старался не смотреть в его сторону даже во время демонстрации свадебных подарков.
Громов подарил молодоженам набор армейского постельного белья и два серых солдатских одеяла с японскими клеймами.
Веселье, однако, продолжалось недолго: Громов окончательно опьянел и Струкову пришлось тащить его через весь Ново-Мариинск.