Конец вечности
Шрифт:
Луана предала его. Все её слова не значили ничего. Она заставила поверить себе, но лишь за тем, чтобы скрасить их общую неволю иллюзией любви.
Дезмонд не терпел подобного обмана. Он хотел твёрдо знать, как относится к нему человек, и предпочитал добрую войну худой дружбе. Вот этим ему в самом деле нравились Хозяева Окраин — они всё говорили в лицо.
И всё равно, по тому неуловимому и невесомому, что было между ним и Луаной, Дезмонд скучал. С незнакомкой, которую он назвал Инэрис, было нечто похожее, но совсем другое. Луана была мягкой, как бархат, она обволакивала теплом и таинственностью — Инэрис
Дезмонд открыл сообщение.
«Как у тебя дела?»
«Скучаю по тебе».
«Иногда мне кажется, что наша переписка превращается в болезнь».
«Мне эта болезнь нравится».
«Это плохо всё время думать о тебе».
Дезмонд невольно усмехнулся.
— Что у тебя там? — раздался голос Ренгара совсем рядом, и Дезмонд торопливо спрятал коммуникатор.
— Да так, новости из центральных секторов. Ренгар, у меня вопрос. Можно ли организовать внеплановый совет?
Ренгар покачал головой.
— Нет, Волк, всему есть предел. Раньше, чем через месяц, никто ради тебя сюда не прилетит.
— Жаль, — Дезмонд хмыкнул, — но месяц я подожду. Вряд ли за это время Орден построит новые корабли.
***
Инэрис долго ждала ответа, а затем убрала коммуникатор в карман. Ей не нравилось, когда их разговоры обрывались вот так. Но ссориться с Рейвеном было невозможно — слишком ценным казалось каждое короткое письмо.
Инэрис взяла в руки чашку кофе и сделала глоток.
Со дня появления на корабле Каллена Фэроу прошла неделя, а со дня, когда тот взорвал звёздную систему вместе с верфью — три. Инэрис не переставала думать о том, что могло быть столь ценного на этой верфи, что весь её персонал был записан в технические потери. Никого из налётчиков взять не удалось, и, если отбросить лирику, это беспокоило Инэрис больше всего. Захватить кого-то из них почти что со стопроцентной вероятностью означало узнать, где находится база — если такая вообще есть.
Пока что противник не выглядел дисциплинированной организацией. Скорее, это мог быть обычный союз преступников, обнаглевших слишком сильно. Значит, и уничтожить этот союз было бы не слишком трудно.
За неимением языка Инэрис решила попробовать другой путь — крейсер Ордена неизбежно должен был быть оборудован сигнальным устройством. Однако все три дня попытки поймать сигнал не приносили успеха.
В конце концов, Инэрис решила попробовать последний, самый ненадёжный способ — отследить топливный след буксира, который использовали налётчики. Стоило, конечно, с этого и начать, но сожалеть о несделанном было бесполезно.
Инэрис набрала номер лейтенанта Райт, которой было поручено это задание, и спросила о результатах.
— Простите, сэр… След теряется в нескольких парсеках от точки перехода.
— Передайте Уотману, пусть ведёт корабль туда. На месте разберёмся.
— Да, капитан.
***
Инэрис стояла на мостике и улыбалась. След, конечно, потерялся раньше времени. Зато отсюда сигнал маяка ловился отлично.
— Гавань Провиденья, — сказала она задумчиво. До точки, откуда шёл сигнал, оставалось не больше получаса лёта, — позовите Фэроу. Будет нашим консультантом.
***
Дезмонд сидел у себя в каюте, перелистывая страницы дневников Галактиона. Здесь, на Окраинах, он давно уже не видел книг, и, если бы не случайная прихоть, заставившая его оцифровать этот фолиант, не увидел бы и теперь.
История давно уже была выучена назубок. Он сам мог бы рассказывать её наизусть. Один вопрос не давал ему покоя — чем она закончилась? Дневники обрывались арестом Галактиона. Но был ли он казнён? Это было бы логично, ведь Аврора не прощает обид. И в то же время хотелось верить, что Галактион остался жив.
Эта маленькая тайна будоражила кровь, порождая надежду, и Дезмонд как раз размышлял о недописанных страницах книги, когда услышал из динамика голос Меридика:
— Волк, у нас тут проблемы. Подойди-ка взгляни. Хотя подожди, включу так.
Что-то щелкнуло, и Дезмонд услышал другой голос, женский, молодой и высокий, совсем не похожий на те голоса, что он слышал здесь. Даже выговор отличался, не говоря уже о манере выбирать слова:
– … Колония XC89G, с вами говорит капитан фрегата Генс Ларта. У меня есть информация о том, что вы укрываете государственных преступников. Они должны быть выданы властям в течение получаса или будут уничтожены — вместе с колонией.
Дезмонд резко сел.
— Точно, псих, — выдохнул он.
— Тот же корабль, что взорвал верфь.
— Она не может уничтожить колонию.
— Может, и нет, — вклинился Ренгар, — но у нас ещё одна проблема. С тобой хочет говорить Старшина.
— Задержи его. Я иду, — Дезмонд торопливо натянул футболку и бросился к рубке.
Старшина включился сразу, едва он вошёл, хотя Дезмонд предпочёл бы до начала разговора перекинуться с командой парой слов.
— Доигрались! — заявил зло старый капитан.
— Хочешь нас выдать?
— Нет. Я не выдаю империи никого, даже таких уродов, как вы.
— Отлично. Сколько у нас кораблей?
— У нас?
— У Хозяев Окраин. Там всего один фрегат, мы можем попробовать отбиться.
— Мальчишка… Тебе не хватило того, что ты уже натворил?
— К чему этот разговор?
— К тому, что я хочу, чтобы ты знал. Ни один порт, который принадлежит Хозяевам Окраин, больше не примет тебя. Мы улетаем. Но Гавани Провиденья мы тебе не простим.
— Мне? — Дезмонд почувствовал, как его захлёстывает ярость. — Хотите сказать, это я угрожаю колонии? Или, может, я собираюсь бросить всех этих людей?
— Ты привёл сюда псов императрицы! Ты будешь виновен в смерти всех, кто погибнет здесь! А мы не будем тратить время на бесполезный бой.
— Ренгар, можешь дать мне широкую волну? Я хочу говорить со всеми капитанами, которые ещё здесь.
— Это беспо…
— Ренгар, это приказ!
Ренгар присвистнул, но, прощёлкав тумблерами, включил громкую связь и тут же подал Дезмонду знак, что можно говорить.
— Внимание флоту тех, кому угрожает смерть. Кто стоит вне закона и кто никогда не найдёт свой дом в империи, — произнёс Дезмонд и перевёл дух, — вы были на совете, и вы знаете, почему сюда пришли люди империи. А теперь я хочу, чтобы вы узнали ещё кое-что — корабль, который мы отобрали у Ордена — пустышка. Он не способен воевать. Сила Ордена — только в его страхе…