Конец времен
Шрифт:
Но теперь мы одни. Я опускаюсь рядом, касаюсь его теплой ладони и прижимаю ее к груди, чтобы немного согреться.
– Как ты? – спрашиваю я.
Он отвечает печальным взглядом, и я тут же жалею, что подняла эту тему, напомнив ему о крыльях.
– Ну так, что происходит? Ты их новый Посланник?
– Это вряд ли, - отвечает он хрипло. – Сначала я с ними боролся, затем показывал фокусы с демоном из преисподней - не лучшая предвыборная кампания. Меня спасло их заблуждение: они считают, я пожертвовал крыльями,
– Раффи, у тебя могло бы быть все! Устранив Уриила, ты бы вернулся домой с остальными. И стал бы их королем.
– Посланником.
– Один черт.
– У ангелов не должно быть лидеров, имеющих в анамнезе полеты на демонических крыльях. Это неподобающе. – Он морщится и закрывает глаза. – Кроме того, мне не нужна эта морока. Мы послали за архангелом Михаилом. Этому упрямцу придется вернуться, хотя он тоже не жаждет господства.
– Слишком много возни из-за того, что никому и даром не нужно.
– О, поверь, эту работу хотели бы многие. Но не те, кому ее можно доверить. Власть должна находиться в руках тех, кто к ней равнодушен.
– А почему к ней равнодушен ты?
– У меня есть дела поважнее.
– Например?
Он глядит на меня, приоткрыв один глаз.
– Например, убедить строптивую девчонку признаться в том, что она безумно в меня влюблена.
Я не в силах сдержать улыбку.
– Свиноферма тебе не нужна, а что же тогда нужно? – спрашивает он.
Я сглатываю.
– Как насчет безопасного места, в котором можно спокойно жить, не воруя еду и не сражаясь за каждый кусок?
– Договорились.
– Так просто? Попросила и все?
– Конечно же, нет. Всему есть цена.
– Так и знала. Что за цена?
– Я.
Я снова сглатываю.
– Погоди, мне нужно, чтобы ты выражался как можно яснее. Я не спала вечность, выживала за счет адреналина и с трудом соображаю. Что ты мне хочешь сказать?!
– Ты что, в самом деле заставишь меня это проговорить?
– Заставлю. Давай говори!
Он пристально смотрит в мои глаза. Я принимаюсь ерзать на месте и трепещу как школьница. Минуточку, я же и есть школьница. Как там правильно хлопать ресничками? Я часто моргаю несколько раз, надеясь, что со стороны это кажется очаровательным.
– Что это было?
– А что было? – Тьфу ты, кокетка от бога.
– Твои ресницы. Заигрываешь со мной?!
– Кто? Я? Конечно же, нет! Что… так, а ну говори!
Раффи щурится.
– Мне неловко.
– Да, я в курсе.
– И ты не станешь облегчать мне задачу?!
– Если я так поступлю, ты потеряешь ко мне всякое уважение.
– Я сделаю исключение. Ради тебя и только.
– Хватит увиливать! Что ты пытаешься мне сказать?
– Я пытаюсь сказать, что я… я…
– Ну?!
Он вздыхает.
– Как же с тобой трудно! Знаешь об этом?
–
– Ладноябылнеправ. Ну все, забыли. Как думаешь, где ангелам перекантоваться, пока они не уйдут?
– Ох, ничего себе! – Я заливаюсь смехом. – Ты только что сказал, что был не прав? Верно я расслышала? Не прав? – улыбаюсь я ему. – То, как ты произносишь эти слова… это же песня! Нееее праааав. Не праааааав. Не пррррррав. Давай же, пой со мной!
– Я бы сбросил тебя ногой с этой шумной тарахтелки в ледяную воду и позволил продрогнуть до костей, но мне нравится твой смех.
Ему нравится мой смех.
Прочистив горло, я спрашиваю серьезным тоном:
– Насчет чего же ты был не прав?
Раффи прожигает меня взглядом, и мне начинает казаться, что он не ответит.
– Насчет дочерей человеческих.
– Да ладно? Не такие уж мы эксцентричные, богомерзкие животные, пятнающие вашу ангельскую репутацию?
– Нет, в этом я не ошибся, - говорит Раффи. – Но, похоже, не все так плохо.
Я смотрю на него искоса.
– Сам в шоке, - кивает он. – Кто знал, что колючка, приставшая ко мне во время марша смерти, будет такой сверхъестественно привлекательной, неоспоримо прекрасной, и я не смогу перед ней устоять?!
– Ну что за сюси-пуси?! Я ожидала чего-то более лестного.
– Ты что, не можешь понять, когда тебе раскрывают сердце и душу? Я тут в любви признаюсь вообще-то.
Я молча смотрю на него. Сердце гулко стучит.
Он нежно касается пальцами моего лица и убирает за ухо прядь волос.
– Послушай, я знаю, что мы из разных миров и относимся к разным народам, но я понял, что это не важно.
– Теперь ты плюешь на ангельские табу?
– Благодаря Хранителям я понял, что ангельские правила для ангелов. Мы все равно станем изгоями. Нам непременно предложат пересадить крылья недавно падших, но… Ангелы совершенны, а нам больше не вознестись на тот пьедестал, с которого мы пали. Ты же принимаешь меня, как есть: и с перьями, и без них, и вообще без крыльев. Даже когда я выглядел словно демон, в твоих глазах не мелькала жалость. Твоя преданность неоспорима. Такая уж ты есть – моя храбрая, верная, прелестная дочь человеческая.
У меня нет слов, сердце вот-вот взорвется.
– Так значит, ты остаешься?!
– Со мной?!
Он хочет потянуться ко мне, но морщится от боли, и я сама наклоняюсь к нему. Замерев на расстоянии поцелуя, я наслаждаюсь нашей близостью, жаром, разливающимся по телу, трепетом предвкушения.
Его теплые губы прижимаются к моим, а мои ладони скользят по его сильной груди, напряженному животу, спускаются на поясницу. Я стараюсь не задевать порезы, но он привлекает меня ближе и обнимает крепче. И с ним так хорошо, уютно и безопасно.