Конец времен

И Сьюзен

Ангелы становятся ближе, и вдруг туман начинается вихриться. Они замирают, настороженно глядя влево.

Облако саранчи прорывает завесу и вмиг окружает ангелов.

Я высматриваю сестру в мешанине крыльев и жал, но ее фигурки нигде не видно.

Вдруг с неба срывается чье-то окровавленное тело.

Мое сердце пропускает удар или два. Я не вижу деталей и была бы не прочь зажмуриться, потому что боюсь, что это летит Пейдж. Но глаза не хотят закрываться, и я неотрывно слежу за падением.

Пока

тело не пролетает мимо меня, разглядеть что-либо трудно. Но, в конце концов, я получаю шанс.

Стрекозиные крылья трепещут на сильном ветру. Скорпионий хвост. И седина в развевающихся волосах.

Бывший лидер саранчи врезается в бетон.

И я снова могу дышать.

Где Пейдж?

Рой сжимает кольцо вокруг ангелов. А моя сестра по-царски сидит на руках у одной из саранчи.

Мы все округляем глаза. Одежда и кожа Пейдж залиты кровью. Надеюсь, что большая часть принадлежала тому, кого она победила. Изо рта тоже капает кровь. Сестра что-то жует.

Не хочу даже думать об этом и стараюсь не приглядываться к изуродованному телу Седой Пряди, распростертому на мосту.

Король саранчи мертв.

Да здравствует королева! И королева – моя сестра.

Пейдж яростно кричит и активно жестикулирует, чем очень напоминает маму. Я не слышу ее слов, но саранча подчиняется взмахам рук и летит в указанном направлении.

Скорпионы врезаются в ангелов – чудовищность и совершенство, неописуемый хаос. Мечи скрещиваются с жалами, и кровь льется дождем.

Моя сестра сдерживает наблюдателей. Оби и Док были правы насчет нее.

Меня накрывает волной страха и гордости. Моя сестренка – спасительница.

И тут огни выключаются снова, и мы остаемся во тьме.

Я чувствую, как кто-то разжимает мои пальцы на рукояти Мишутки, и знаю, что это Раффи. Я опускаюсь ниже, чтобы не мешаться под рукой. Доверие – вот и все, что мне, слепой и глухой, остается.

Я прикрываю веки, но все еще вижу образ моей сестры, ведущей в бой саранчу.

ГЛАВА 65

Как только включаются прожекторы, я замечаю, что кто-то пытается заползти на мост. Это мужчина, чей рот раскрывается в крике. От чего бы он ни бежал – это хуже, чем то, что сейчас наверху.

Я подбегаю помочь и хватаю его ладонь – она влажная и дрожащая. Я ни слова не слышу из того, что он говорит, а потому ложусь на живот и, держась за бетонный край, заглядываю под мост. Взору открывается край натянутой сети.

Она порвалась. Люди цепляются за веревки, ползут подальше от дыры и дикими глазами следят за бурлящей под ними водой.

Из недр вспененного моря вырывается нечто – оживший кошмар, который я назвала Шестёркой. Живые головы распахивают пасти, как хищные рыбы, выпрыгнувшие за наживкой.

Одна

из них обращена ко мне, смотрит прямо в глаза и щелкает челюстью.

Жуткий библейский монстр вгрызается в нескольких человек одновременно. А затем исчезает в заливе, увлекая за собой окровавленных, бьющихся жертв.

Повсюду летят брызги. Чья-то рука исчезает в водовороте. И поверхность залива разглаживается.

Беженцы под мостом в неописуемом ужасе. Они в панике лезут практически друг на друга, не желая стать очередной мишенью Шестерки, если та появится снова.

И давно это все происходит?!

Я вскакиваю на ноги и бегу к веревочной лестнице, по которой пришедшие поглазеть на Шоу Талантов спустились в убежище под мостом. В голове проносится мысль: а что если Док ошибался и люди уже заразились чумой?

Но я не могу позволить им всем умереть лишь потому, что есть какое-то «если». Я отвязываю трап и спускаю его к сети. Им надо выбираться оттуда. Прямо сейчас они словно печенье к чаю библейского Зверя.

Люди в панике, они толкают друг друга – кто-то срывается вниз.

Вода снова приходит в движение, и из нее появляется новый монстр. Высота, на которую эти Шестерки способны подпрыгнуть, просто ошеломляет. Челюсти смыкаются на беглецах, и те исчезают с чудовищем в глубине.

– Сюда! Скорее сюда! – Я машу тем, кто поближе к краю моста. На поле боя теперь безопасней, чем там, где они сейчас.

Когда первые беженцы реагируют на мой призыв и начинают карабкаться вверх, я бегом пересекаю мост и спускаю еще одну лестницу.

Музыка обрывается.

Мы все поднимаем глаза к небу. Даже ангелы и саранча прекращают драться. Боже, ну что еще?! Когда это всего закончится, пусть в моей жизни будет сплошная тоска, я хочу забыть слово адреналин.

Над сценой парит фигура в белом костюме. Уриил. В лучах искусственного света его светлые крылья выглядят серыми, и на них легла паутинка мрачных теней.

От внезапной тишины начинает звенеть в ушах. Я снимаю наушники и вынимаю беруши.

– Испытание окончено! – Уриил говорит спокойнейшим тоном, но поскольку кругом невероятно тихо, кажется, что кричит. – Рафаил показал себя как предатель. Теперь я – неоспоримый Посланник.

Как только он произносит эти слова, раздается пронзительный крик. На мост заползает Шестерка. И стоит людям увидеть шесть злобных голов и одну, мертвым грузом лежащую на плечах – начинается суета.

Ангел, стоявший ближе других к Шестерке, падает на колени. Его лицо багровеет и покрывается потом. Изо рта вытекает кровь.

Другая Шестерка ползет по краю Бэй-Бридж.

Люди захлебываются криком и пытаются убежать, но с бетонного островка никуда не деться. Нам остается сбиваться в кучу, как загнанным овцам.