Конец всех песен
Шрифт:
– Он милый, - ответила она сдержанно.
Со значительным достоинством она вошла в экипаж. Там имелись скамейки, обитые золоченой тканью. Она выбрала одну в центре судна. Джерек устроился на корме. Взмах руки и лодка начала подниматься. Он засмеялся, снова став самим собой.
Он был Джерек Корнелиан, сын женщины, любимец этого Мира, и с ним была его любовь.
– Наконец-то!
– воскликнул он, - наши напасти и приключения подошли к концу. Дорога была утомительной и долгой, но все же в конце мы найдем наш маленький коттедж
Все еще сидя в напряженной позе, она была скорее позабавлена, чем оскорблена его словами. Ей, казалось, доставляло удовольствие узнавать ландшафты, проносящиеся внизу, и она не упрекала его за использование своего христианского имени, ни за его предложения, которые были, конечно, несообразными.
– Я знал это!
– пел он.
– Вы научитесь любить Конец Времени.
– Он имеет определенную привлекательность, - признала она, - после Позднего Девона.
8. ВСЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ВЕРНУЛИСЬ; ПРАЗДНИК
Нефритовый аэрокар достиг ранчо и парил в воздухе.
– Вы видите, - сказал Джерек, - оно почти такое, каким вы в последний раз видели его, когда вас оторвало от меня и унесло назад сквозь время. Оно сохраняет все черты, которое предложили вы, знакомый комфорт вашего собственного дорогого времени Рассвета. Вы будете счастливы, Амелия. И все, что вы пожелаете, будет вашим. Помните - мое знание ваших нужд, вашего века намного глубже теперь. Вы не будете считать меня таким наивным, как когда я ухаживал за вами. Кажется это было так давно!
– Он такой же, - сказала она, и ее голос был печален.
– Но мы - нет.
– Я более зрелый, - согласился он, - лучший партнер для вас.
– О!
– улыбнулась она.
Он почувствовал двусмысленность.
– Ведь вы не любите другого? Капитан Вестейбл...
Она сделала лукавое выражение на лице.
– Он джентльмен с превосходными манерами. И его осанка - такая военная...
– но ее глаза смеялись при этих словах.
– Пара, которую одобрила бы любая мать. Не будь я уже замужем, мне позавидовали бы в Бромли - но я уже замужем, конечно, за мистером Ундервудом.
Джерек заставил опуститься аэрокар по спирали к розовым клумбам, которые он создал для нее, и сказал с некоторой нервозностью:
– Он сказал, что... "разделит" вас!
– Даст развод. Я должна появиться в суде - за миллион лет отсюда. Кажется (отвернувшись, чтобы он не мог увидеть ее лицо), я никогда не буду счастливой.
– Свободной? Свободной? Ни одна женщина не была когда-либо более свободной. Здесь триумф человечества - завоеванная природа - все желания могут быть исполнены, и врагов никаких. Вы можете жить как хотите. Я буду служить вам. Ваши капризы будут моими, дражайшая Амелия!
– Но моя совесть, - сказала она.
– Могу я быть свободной от этого?
Его лицо помрачнело.
– О, да, конечно, ваша совесть.
– Там? Где я имела самую большую нужду в ней?
– Я думал вы полагали иначе.
– Тогда прокляните меня как лицемерку. Все женщины таковы.
– Вы противоречите себе и явно без какого-либо удовольствия.
– Ха!
– она первая покинула экипаж.
– Вы отказываетесь обвинить меня, мистер Корнелиан? Не хотите играть в эту старую игру?
– Я не знал, что это была игра, Амелия. Вы встревожены? Ваши плечи говорят об этом. Я сконфужен.
Она обернулась к нему, ее лицо смягчилось. Недоверие в глазах быстро исчезало.
– Не обвиняете ли вы меня в женственности?
– Все это бессмысленно.
– Тогда, возможно, здесь есть какая-то степень свободы, связанная со всеми вашими жестокостями в Конце Времени.
– Жестокостями?
– Вы держите рабов. Походя уничтожаете все, что наскучило вам. Разве у вас нет сочувствия к этим путешественникам во времени, которых вы пленили. Разве я так же не была захвачена... и помещена в зверинец? И Юшарисп хотел купить меня. Даже в моем веке такое варварство запрещено!
Он принимал ее упреки склонив голову.
– Тогда вы должны научить меня, как будет лучше, - сказал он.
– Это и есть "мораль"?
Она вдруг была ошеломлена величиной своей ответственности. Спасение она принесла в Парадиз, или просто вину? Она колебалась.
– Мы обсудим это со временем, - сказала она ему.
Они направились по извилистой мощеной тропе между низкими заборчиками из кустарников. Ранчо-репродукция в готическом виде ее идеала библейской виллы - ждало их. Пара попугаев примостилась на дымовых трубах, они, казалось, высвистывали приветствие.
– Он такой, каким вы оставили его, - сказал Джерек с гордым видом. Но в другом месте я построил для вас "Лондон", чтобы вы не тосковали по дому. Вам нравится ранчо?
– Оно такое, каким я помню его.
Он понял, что в ее тоне слышалось разочарование.
– Вы сравниваете его сейчас с оригиналом, полагаю.
– Он, в основном, соответствует оригиналу.
– Но остается "просто кожей", да? Покажите мне...
Она достигла крыльца, провела рукой по крашенным доскам, приласкала цветущую розу (из которых ни одна не завяла с тех пор, как она исчезла).
– Это было так давно, - пробормотала она.
– Я тогда нуждалась в чем-то знакомом.
– Вы не нуждаетесь в этом теперь?
– О, да. Я человек. Я женщина. Но, возможно имеются другие вещи, которые значат больше. Я чувствовала, в те дни, что была в аду мучимая, презираемая, гонимая - в компании безумца. У меня не было перспективы.
Он открыл дверь с цветными стеклянными панелями. Горшки с цветами, картины, персидские ковры открылись в сумерках холла.
– Если имеются дополнения...
– начал он.