Конец жопы
Шрифт:
- Ты прав, Пердимонокль, - не смог я не согласиться. – Но я был с ней бесконечно счастлив много месяцев, и этого мне достаточно!
– Ну-ну. Был счастлив и потому делал глупости.
– Да… Но давай, сравним нас. Вот вся моя жизнь – это серое полотно, расшитое мигами счастья, как сверкающими бриллиантами. А твоя жизнь будет похожа на зады сарая или гаража, покрытые кучками говна, поедаемого червями и зелеными мухами.
– Говно было давно, теперь – удобрение, - рассмеялся Жопа крестьянской своей шутке, и приглушил меня
7.
Мы лежали на том же диване, самостоятельно подводя итоги нашей «дружеской» беседы, когда раздался звонок в дверь. Я встал, открыл дверь и увидел Колю Бочкаренко. Мы дружили с ним со второго курса; когда я уезжал навсегда в Москву, на глаза его навернулись слезы грусти. После поселения в столице, мы виделись с ним неоднократно – по моему настоянию он останавливался не в гостинице, но на добром старом диване, уже несколько раз участвовавшем в нашем повествовании в качестве мебели. Сколько добрых вечеров мы провели с Колей в долгих дружеских беседах, куря и попивая хорошее винцо, шампанское или просто водку!
Увидев друга, я, конечно же, хотел обрадоваться, но ничего не вышло, ведь Жопа меня приглушила, считай, выключила.
– А, это ты, Николай… У нас сегодня прямо день визитов, - сказала она, не совершая никаких телодвижений, которые мой друг мог бы расценить как приглашение войти в квартиру. – Как дела?
– Да хорошо все. Вот, заехал в Первопрестольную на тебя посмотреть, сколько лет ведь не виделись…
– Надолго в Москву?
– Как всегда дня на два задержусь. Вот в «Ашан» заехал, взял пару массандровской «Мадеры», ты же ее любишь…
– Знаешь, Коля, я не один сейчас, ко мне старая подруга на пару дней из Александрова явилась прошлое вспомнить, так мы из постели не вылезаем...
– Да вроде не было у тебя подруги в Александрове, я бы знал?!
– Была. Просто я о ней не трепался, такая была подруга.
– Давай, хоть выпьем по стаканчику, да я поеду к Вите Савинову?
Тут я собрал все свои наличные душевные силы и как запищу:
– Да заходи, Коля, что ты этого пи-дюка слушаешь! У него вместо мозгов кучка говна!
Коля обомлел. Рот его открылся. «Свихнулся, друг!» - отчетливо читалась в его глазах.
– Не получится. Прости, Николай! – вмиг усмирил меня Жопа железной своей волей. – Заходи как-нибудь в другой раз, позвони только предварительно.
– Хорошо, позвоню, – криво улыбнулся Коля. – Поеду-ка я к Вите, он «Мадеру» обожает. Пока.
Бочкаренко ушел, как я понял, навсегда. Жопа, закрыв дверь на два замка и цепочку, обратился ко мне:
– Ты чего нюни развел? На хрен этот тип тебе нужен? Он же тебя просто использует?
– Дурак ты…
– Использует! Потому что у Савинова жена категорически против всяких
– Да, считаю…
– А помнишь, лет пять назад вы сидели за столом, пили шампанское, курили и тут кто-то ему позвонил и он, друг твой лучший ответил: - Да вот, сижу у ПРИЯТЕЛЯ… - Так что ты ему не любезный друг юношества, а ПРИЯТЕЛЬ, которого можно иметь, когда понадобится. А помнишь еще, он как-то позвонил, и ты, обрадовавшись, побежал его встречать? И встретил, привел домой, он в туалет пошел, а там в унитазе, кучка, которую ты, торопясь к нему, не смыл?
– Да, было такое, - вздохнул я, кивая.
– А он об этом житейском случае всем вашим общим знакомым в красках и запахах расписал, ты ведь знаешь об этом.
– Да, знаю. А что поделаешь? Любит он ближних обсмеять, за ним это водится.
– Не обсмеять, а обосрать. Зря я его не пустил! ведь мы, похоже, родственные души, точно подружились бы…
Я скис. Случаи, о которых говорила Жопа, в самом деле имели место и глубоко ранили мое самолюбие. Но что поделаешь? Мы с Колей разные люди, наверное, потому и подружились. Эх, люди! Почему мы все так похожи друг на друга и в то же время так сильно отличаемся и относимся по-разному? Со дней доверчивой юности прошло много лет, и с каждым годом я все больше и больше понимал, что отношусь к друзьям и хорошим знакомым гораздо теплее, чем они ко мне. Почему? Видимо, я просто начитался Майна Рида в детстве, потому и люблю (или любил) друзей да и женщин, больше, чем они меня… Вернее, больше, чем они могли любить. Ведь люди – как машины, отличающиеся разными характеристиками, большинство из которых невозможно изменить, как ни старайся. Так и с Колей, моим другом. С любовью и дружбой у него всегда было напряженка. Поэтому никогда и не было друзей, одни приятели да «нужники», но мне на это было плевать - мне хорошо было с ним дружить, и я был счастлив и сейчас счастлив, но воспоминаниями….
8.
Перед встречей с Аленой Жопа заглянула на рынок. Исходив его вдоль и поперек, нашла-таки то, что искала – бабушку-божий-одуванчик с корзиной разноцветных флоксов. Не поздоровавшись с ней, она присела над цветами и, ехидно улыбаясь, выбрала все красные.
Алена пришла «вся во вкусе», и платье и макияж были в самый раз. В общем, пятерку ей можно было выставить твердой рукой, ведь женщины у меня не было по меньшей мере месяц.
– Я бы в нее влюбился после четвертой встречи, - внимательно ее обозрев, подумал я вяло - Жопа крепко держала меня в руках и возникать не давала.
Флоксам женщина обрадовалась, хотя по глазам ее было видно, что рассчитывала она на букет больших красных роз.
Кинотеатр был далеко – кинофильм выбирался Жопой сентиментально-любовный, с хорошим концом, и мы поехали на такси.
– У тебя нет машины? – спросила Алена, когда мы в него усаживались.