Конфеты
Шрифт:
Тем временем его тело пристально изучалось всеми тремя «слониками» сквозь глазные прорези в защитной амуниции.
Лей Каа так вообще превратилась в маленький вулкан красных искр. Всё же гномихи любят во многом глазами, а рост – синоним красоты для них.
Надеюсь, с меня теперь переключатся. Ва-ха-ха.
Только почему у Ту Лы никакой реакции?
– Не снимай противогаз! – Произнёс я, когда заметил движение посреди красного шторма, но было поздно.
В один миг зарождающееся обожание превратилось в ужас, испуг, а затем
– Сказал же не снимать, – усмехнулся я.
– *Пубупаубю*, – раздалось около меня с некоторым возмущением, затем она отдышалась и повторила. – Это просто ужас, ни в коем случае не снимайте маски, я чуть не померла. Орочье пугало это просто лаванда на фоне… вспоминать страшно.
– Запах был и около двери, – коротко произнесла эльфийка, но после паузы протараторила. – Давайте быстрее, карточный долг карточным долгом, но я хочу домой в тепло.
– Согласна с Танькой, но вон та скульптура прикольная, – отозвалась Ту Ла.
– Можете пройти по мастерской куда угодно, а я пока возьму свою плату, – произнёс я.
– Да, можете проходиться здесь и осматривать всё. Только противогазы не снимайте. Эй, псих, пошли, – сказал Медведев, принимая звериную форму.
Глава 27
Потап Палыч выдохнул облачко пара из своей медвежьей пасти и усмехнулся:
– По крайней мере, они, как ты, не заявили сразу, что мои творения – хрень или ерунда!
– Может, не рассмотрели сквозь запотевшие стёкла в противогазах? – Пожал я плечами. – Начинаем или разомнёмся?
– Да что тянуть? – рассмеялся зверочеловек.
– Кстати, одна из них, Лей Каа – потомок госпожи Ги, – произнёс я, сбросил тулуп, чтобы тот не сковывал движения, и рванул к противнику.
– Которая из двух? Точно не Таниэль, она достаточно известна, редкость всё же, а у Сашки потомков половина московской общины гномов, – рассмеялся зверочеловек, блокировав мои удары, плавно переходя в нападение.
– Русоволосая. А что, дети госпожи Ги разве не от людей? – Удивился я, уворачиваясь от увесистых крушащих ударов. Класс, он и не думает сдерживаться! От такой мощи, попавшей по мне, я бы мог улететь искать нового Олежу.
– Не знаю точно, слышал только её же разговоры, жаловалась, что дочки предпочитают гномов и ремёсла, а не что-то интересное. Говорила, что её дети от людей большие гномы, чем она, – произнёс Медведев и с разворота ударил меня ногой так, что меня поднял в воздух, а упал я метрах в пяти.
– Не сдерживайтесь, я ожидал большего, – проворчал я, ощущая некоторое онемение то ли от снега и мороза, то ли от силы удара. Активировать ли кокон? Нет, так будет неинтересно.
– Гр-ха? Даже не думал сдерживаться, я же обещал. Себя-то не недооценивай. Приезжал ты худым, вон как раскабанел на казённых харчах, – произнёс Потап Павлович, а затем его тело наполнилось маной, и он стал намного быстрее.
– А говорили
– Разогревался. Я в таком режиме… быстро выдыхаюсь! – Усмехнулся человек-медведь, после чего начал двигаться очень стремительно и при этом странно. Он делал сальто, обрушивая на меня удар с разворота один за другим.
Я выждал момент и на противоходе ударил кулаком ему в нижнюю челюсть. В один миг его аура застыла, а тело обрушилось в снег, словно плюшевый мишка.
– Вначале было и правда опаснее, чем эти художества, – пробормотал я и потащил «дичь» в берлогу.
Похоже, я этого не заметил, но тренировки дали достаточный прогресс.
Блин, тулуп, я забыл тулуп! Холодно же!
Я распахнул дверь, после чего завалил тело недалеко от входа, но так, чтобы не в краску или лак, после чего я услышал странные звуки.
– Ну, хрень же! Ты посмотри, бабка вообще не такая красивая, дай долбану! А Савичева? Почему она тут такая шикарная? Что себе этот медведь позволяет? Отпусти меня, я руки и голову поотшибаю этому позорищу! – верещал голос.
Я медленно зашёл туда, где Таниэль немного растерянно удерживала Лей Каа, на которой не оказалось противогаза.
Ту Ла же сидела на корточках напротив ряда фигур, из двенадцати я мог узнать только Ги, Савичеву, Леонида Леонидовича и человеческую форму Медведева. А нет, вот ещё декан Намель.
– Да в сонный захват её, пусть проспится. Я и забыл причину, что это не столько «запах», сколько «озверин», – проворчал я.
– Что такое «озверин»? – Не поняла Таниэль.
– Без понятия, название помню, а объяснение нет. Гномихи с тормозов должны слетать при вдыхании запаха медведечеловека, – произнёс я, – Ту Ла, так как вам его творчество? – Спросил я.
– На удивление детально, душа и старания вложены, но не Шедевр. Похвалить хочется, но я в нашей общине видела многое, это детские поделки. После раскраски и обработки лаком должно стать лучше, но Лейка истерит верно: если творение на базе правды, в него должны верить. Если фантазии, должно захватывать. Пока это просто набросок, шаг на долгом Пути. Но для зверочеловека, наверно, это близко к вершине, – произнесла Ту Ла.
– Ох, девочки, порадовали старого мишку, – раздалось позади нас. – И кости размял, и правду услыхал.
Дальше Потап Палыч пообщался с Ту Лой и истерящей Лей Каа.
Назад мне пришлось тащить надышавшуюся на себе.
После этого мои тренировки стали несколько разнообразнее. Каждое утро перед занятиями я стал проводить поединок с Медведевым.
Временами при этом я замечал за собой слежку, однако потом стало ясно, что это русоволосая гномиха приходит за нами наблюдать. Затем я заметил, что следят всё же не за мной. Она забегала в берлогу, а потом быстро-быстро оттуда удирала.
Забавно. Зверочеловеку она неинтересна. К нему она так же ничего не чувствует, однако «вонь» её чем-то привлекает.