Конфидент
Шрифт:
Если мир так жесток и злодеи остаются безнаказанными, то отступать нельзя. Она справится, проложит крепкую дорогу к тем, кто ждёт отмщения, заставит живых поверить мёртвым. Неважно, насколько велики её собственные силы, она — конфидент. У неё нет права отступить и позволить победить себя собственной слабости.
А потом тревога, никак не связанная с пребыванием здесь, в обратном мире, начала дёргать и без того натянутые нервы. Кира поняла, что нужно возвращаться и немедленно, потому что там дело идёт совсем плохо и лучше недослушать отдельные детали преступлений, чем погибнуть и тем закрыть весь проект.
Вокруг трепетал, сдаваясь, магический кокон, несло странной смесью запахов. Кира глянула за границы защиты и ужаснулась. Матильда безвольной куклой лежала в одном углу, Дима корчился словно от сильной боли в другом. Бледный до синевы Гарев ещё пытался воздвигать заграждения, но пальцы его тряслись, а с губ срывался невнятный шёпот вместо чётких команд. Последним Кира увидела Жеранского. Он неуклюже, но упорно лез в окно, твердя смертоносные наговоры, и выглядел таким омерзительным гнилым существом, что невозможно было представить, как кто-то мог принимать это за человека.
Кокон рассеялся, но Кира уже была на ногах. В каждом живёт собственная смерть, надо лишь дать ей волю. Она помнила главное. Сомнений в собственном мастерстве не осталось. Чётко и ясно, словно отвечала на уроке, Кира принялась будить её в теле врага. Сначала обездвижила его губы, язык, затем забрала силу из рук, заставила ноги подкоситься. Внутри вздрагивал клубок ненависти, опаляющего огня и метать его искры точно и быстро ничего не стоило. Кира так и поступила, а потом, когда Жеранский обессиленно повис в оконном проёме, шагнула к нему и ударом ноги выбросила наружу. Он упал на спину в реденькую истоптанную траву. Ужас в его глазах сказал Кире, что она всё сделала правильно, даже если её и сочтут неправой.
Так и вышло. Остальных пострадавших увезли в больницу, а её — в отделение. Не дали даже подойти к Матильде, убедиться, что подруга жива. Кира не сопротивлялась. Могла сгоряча причинить кому-то вред. Не хотела. Виновата? Нет. Для начала следовало всем успокоиться. Остальные, если выживут и придут в сознание, расскажут правду, как всё произошло на самом деле, кроме Жеранского, конечно, который будет безостановочно врать, но пока что он ничего сказать не может, потому что не способен изложить свои показания ни устно, ни письменно. И не сумеет, если Кира, никто иной, не вернёт ему голос и возможность пользоваться конечностями.
Воспоминания о наведенной на врага немощи тешили злорадство, а так Кира погасла и замкнулась. Ей ещё предстояло осмыслить полученные в загробном мире сведения и ничего не забыть, придумать, как сообщить их полиции, добиться проверки профессорова участка, колыхнуть жестокую машину правосудия в нужном направлении. Пока на понимание нечего было и надеяться. Закон: поверят профессору, а не студентке, мужчине, а не женщине — работал в полную силу. Киру допрашивали и довольно жёстко, а когда она излагала верную, хотя и упрощённую версию событий, откровенно не верили ни единому слову.
Дело шло к вечеру и всё вело к тому, что ночь и одну ли только придётся провести в камере, но тут обстановка волшебным образом изменилась. В допросную буквально
— Куда вы меня везёте?
— В частную больницу. Там ваши друзья. Андрей Николаевич решил, что временно, до выяснения полных обстоятельств, это самое безопасное для всех вас место.
Чтобы задать следующий вопрос пришлось поднабраться мужества:
— Моя подруга жива?
Анна поразмыслила мгновение, потом педантично ответила:
— Девушка по имени Матильда Кириллова находится в больнице. Состояние удовлетворительное. Юноша Дмитрий Филин получил сотрясение мозга, его ещё обследуют.
— А сам Гарев?
Анна вздохнула и несколько мгновений казалась целиком сосредоточенной на дороге, потом ответила:
— Не был бы магом — не уцелел бы.
Рискнул собственной судьбой, до последнего защищая её, Киру. Жить теперь предстояло с оглядкой на это.
О том, что в их городе есть хорошая частная больница, Кира раньше не подозревала. С удивлением огляделась, когда машина беспрепятственно проехала в ворота. За деревьями просматривалось солидное, вроде бы даже старинное здание. Шевельнулась тревога: ведь забрать её их отделения могли и враги, но паниковать было немного поздно, да и враждебности Кира не ощущала. Анна разговаривала с ней дружелюбно, магическим подтекстом не прощупывалось в ней злости. Возможно, Гарев специально послал адвоката-женщину, чтобы не напугать Киру, обеспечить сестринское доверие.
У дверей прохаживался мужчина, так похожий на подлипал Жеранского, что Кира невольно вздрогнула, но сдержала свои чувства. Ещё один охранник сидел у двери в палату. Выглядело он, как и первый, совсем не угрожающе, дружелюбно кивнул в ответ на улыбку Анны, на Киру поглядел с добродушным любопытством. Страх рассеялся. Пришлось напомнить себе, что она теперь не так беззащитна, как прежде. Где-то внутри тлело убеждение, что заклинание частичной смерти проросло, расцвело, уверенно угнездилось в магических структурах, будет подвластно всегда, а значит, послужит для самообороны при опасном раскладе куда надёжнее любого оружия. Кира вздохнула глубже, а потом совсем оставила опасения.
Гарев лежал в кровати бледный до синевы, но живой, а в кресле у его изголовья сидела девушка в больничном наряде. Кира не сразу узнала Матильду, зато подруга не промедлила и секунды. Мгновение, и повисла у Киры на шее, радостно что-то вопя. Обе были не сентиментальны, но нечасто ведь минуты выпадали, когда боролся с судьбой и выжил вопреки всему. Как же повезло, что у неё есть Матильда!
— Как ты?
— А ты?
— Хотели мне нападение приписать. Раз я одна осталась на ногах, то, разумеется, сама всех и положила.