Конфидентка королевы. На службе Ее Величества
Шрифт:
Епископ удовлетворенно хмыкнул и жестом дал понять шевалье, что аудиенция окончена.
Дом баронессы де Лонжер гудел, будто растревоженный улей. Домочадцы, сбившись с ног, искали пропавшую Сабину. Заплаканная камеристка, которую отхлестали по щекам, ничего не знала. Вечером молодая сеньора, как обычно, отправилась в тюрьму на свидание с арестованным катаром и не вернулась. Почему она не сообщила об этом вчера? Неделю назад госпожа Сабина попросила: если однажды она не вернется ночевать, сказать об этом как можно позже, и подарила вот эту нарядную
Баронесса скользнула взглядом по алевшему в косе служанки дорогому шелку. Ну почему она не догадалась, что доставка еды узнику – лишь часть хитроумного плана ее упрямой племянницы?
В этот момент Агнессе доложили о том, что прибыл посыльный от Фолькета, желавшего удостовериться, что Кретьена в доме нет. Получив ответ, гонец кратко рассказал о том, что демуазель де Фруа помогла сбежать особо опасному преступнику. Где она сейчас? Разумеется в тюрьме.
Мужественная Агнесса рухнула без сил на скамью, устланную подушками, и громко разрыдалась:
– Гадкая девчонка! Как она могла так с нами поступить? Епископ с удовольствием уничтожит знатную тулузскую семью, еще бы, такой повод! Ах, пустоголовая дура! И это плата за мою доброту?
– Надо срочно ехать к сеньору д’Эспри. Он всегда готов нам помочь, – предложила обычно легкомысленная Аделаида, и баронесса перестала рыдать и с уважением посмотрела на дочь.
Но шевалье сам к ним явился. Поздоровавшись и попросив вина, он с разрешения хозяйки устало опустился на лавку и залпом опорожнил поднесенный ему кубок. Онемевшая баронесса застыла рядом в позе скорбящей Мадонны – со сложенными на груди руками.
– Ваша племянница у меня в замке. С ней все в порядке. – Габриэль умел четко и быстро говорить главное. – С епископом я все уладил: наказание будет лишь символическим. Он не станет вас преследовать.
Готовясь к худшему и ничего не понимая, несчастная женщина продолжала стоять с жалким видом, пока до нее не дошел смысл сказанного шевалье. Затем она опустилась на колени и, притянув к себе его голову, поцеловала Габриэля в лоб. Тихие слезы облегчения, струившиеся по ее щекам, были красноречивее любых слов благодарности.
– Ну что вы, мадам! – Габриэль растерянно вскочил и поднял с колен гордую женщину.
– Вы, наверное, голодны, а я кормлю вас лишь рыданиями. – Справившись с волнением, Агнесса улыбнулась сквозь слезы и приказала слугам срочно принести гостю завтрак.
– Не откажусь! – с явным удовольствием потер руки Габриэль.
Ему был двадцать один год, и он не страдал отсутствием аппетита. Шевалье кликнул оруженосца, оставшегося за дверью.
Уплетая вместе с довольным Анри холодную телятину и вчерашний пирог с капустой, Габриэль подробно ответил на вопросы баронессы. И, запив остатки завтрака разбавленным вином, шутливо добавил:
– Когда я покидал замок, Сабина напоминала испуганного щенка, нашкодившего в покоях хозяйки и ожидающего заслуженного наказания.
– Господи, только бы она ничего с собой не сотворила! Едем к ней немедленно!
Агнесса приказала срочно седлать коня и, торопливо собираясь, повторяла:
– Сабина неглупа и прекрасно понимает, в какую историю втянула всех нас. Эйфория прошла, за ней последует чувство вины. Нам надо
Галопом примчавшись в замок, они гурьбой ввалились в комнату и увидели… что Сабина, завернувшись в плащ и приоткрыв рот, безмятежно спит на кровати. На лице Агнессы появилась улыбка, да и шевалье сдерживался из последних сил. Но дружный хохот все же грянул. В нем слышались даже басовитые нотки обычно невозмутимого молчуна Анри.
Вынужденное месячное затворничество помогло Сабине размотать запутанный клубок противоречивых чувств. Вернее, он рассыпался сам в единый миг, когда за уходящим Кретьеном захлопнулась дверь камеры. А затем во время долгих молитв девушка осознала, как жестоко поступала с Габриэлем – по-настоящему дорогим ей человеком. С нахальной самоуверенностью она заставляла его помогать собственному сопернику! Теперь-то Сабина понимала: никакой Кретьен не соперник, а лишь ее фантазия, блажь. Но Габриэль, с улыбкой выполнявший ее безжалостные просьбы, этого не знал! И, как крепкий парапет, надежно защитил ее от падения… Агнесса подлила масла в огонь, заявив как-то, что поступок д’Эспри перевесит гору свитков с цветистыми признаниями в любви.
Объяснить, надо все ему объяснить – эта навязчивая мысль не давала девушке покоя. Сабина с трудом дождалась прихода шевалье.
– Габриэль, пригласите меня, пожалуйста, на загородную прогулку верхом! – с ярким румянцем смущения и без всяких предисловий выпалила Сабина, едва завидев его в дверях.
Агнесса захлопала ресницами, но промолчала и тактично удалилась, предоставив молодым людям выяснять отношения с глазу на глаз.
– С удовольствием! – обрадовался д’Эспри, не всегда понимавший, чего ожидать от Сабины: женской рассудительности или нелогичной ребячливости.
Впрочем, эта спонтанность в отношениях ему нравилась, напоминая нестандартные ходы в шахматах. За месяц вынужденной разлуки Габриэль прокрутил в уме дюжину вариантов развития их отношений, но на такое простое – «пригласите меня» – никак не рассчитывал.
Осенний ласковый денек соответствовал настроению молодых людей. Не сдававшее своих позиций лето одаривало землю щедрым солнечным теплом; в зеленой листве резвился легкий ветерок. Свесившись с лошади, Габриэль ловко сорвал полевой цветок и преподнес его своей спутнице. Пробившаяся сквозь суровый облик воина романтичность заставила девушку улыбнуться. Вертя стебелек цветка в изящных пальчиках, она с нежностью смотрела на рыцаря, сердце которого выбивало гулкую дробь.
Так они и ехали, переглядываясь и почти не разговаривая. На языке у Габриэля вертелось множество вопросов, но он умел ждать. К тому же он сделал достаточно уступок и теперь рассчитывал на ответный шаг. Пара миновала небольшой виноградник и, не сговариваясь, направила коней в сторону приветливой рощи, манившей их молодыми кронами.
– Габриэль, у меня было время осознать, как непростительно глупо я себя вела! – собравшись с духом, выпалила Сабина и замерла в ожидании ответа.
Но шевалье молчал. Почувствовав его напряжение, девушка окончательно заперла свое самолюбие в глухом уголке души и выпустила вперед любовь. Признания полились сплошным потоком.