Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству
Шрифт:
— В то, что Тибо способен отравить короля, — не верю! Что же касается любви… Я знаю, граф хорошо ко мне относится. Когда Тибо был маленьким, по приказу Филиппа он воспитывался в этом дворце, точнее был заложником, пока его воинственная мать, тоже, кстати, Бланка, после смерти мужа усмиряла непокорных вассалов. Именно тогда мы с Тибо подружились и до сих пор находимся в прекрасных отношениях. Бог щедро одарил его: красивый мужчина, великолепный воин и хороший военачальник с сильным, волевым характером, — так отзываются о нем даже недоброжелатели. При этом граф богатейший землевладелец, утонченный аристократ, талантливый поэт, да и просто галантный кавалер! О многих ли вы можете сказать
— Пожалуй, нет, — призналась Сабина. — А как же любовные стихи, написанные в вашу честь?
— Тибо романтик и к тому же получил куртуазное воспитание. Ему нужно посвящать кому-то свои стихи, так почему бы не мне?
Бланка легко прочитала в глазах собеседницы недоумение: как можно защищать человека, которого подозревают в убийстве короля? Но ее величество подобные обвинения лишь смешили. Тибо — человек чести до кончиков волос своей великолепной шевелюры. Она ему верила.
— Однако отбросим лирику. Надо ответить графу. На коронацию его допускать нельзя, иначе сплетни окутают меня, будто кокон, из которого я уже не выберусь. Если Тибо появится в Реймсе, молва сразу же сделает нас любовниками и отравителями мужа-рогоносца. И тогда у французских пэров появится великолепный предлог отстранить меня от регентства, а там и низложить Луи им будет несложно. Поэтому сейчас я буду отчаянно заигрывать с вассалами и стараться выглядеть в их глазах непогрешимой. Но и грубо отталкивать графа Шампани я не хочу, он слишком могущественный союзник — или враг, если не повезет. Писать ему нельзя, письмо могут перехватить. Как же быть?
— Значит, надо объясниться с ним без помощи пергамента. Я могу попробовать…
— Посылать вас слишком опрометчиво! Пожалуй, это было бы еще хуже, чем отправить письмо. Все вокруг не спускают с меня глаз в ожидании ошибки.
— А если отправить к графу толкового человека, не замешанного в дворцовых интригах?
— Это вы в отместку за Тибо мне загадку предложили? Где же такого найти?
Бланка уже давно поднялась с кушетки и медленно прохаживалась по комнате, держась рукой за ноющую поясницу. Нервное потрясение, волнения, долгое путешествие сказались на здоровье беременной женщины не самым лучшим образом.
Сабина плеснула разбавленного вина в кубки и подала один из них королеве. Не сговариваясь, дамы вместе подошли к окну и, приоткрыв ставни, устремили взгляд на осеннее звездное небо.
— Я знаю такого человека, — тихо, но твердо произнесла баронесса. — Нужно послать к графу Родриго, моего секретаря. Я опишу ему ситуацию, и он сумеет, подобрав нужные слова, все объяснить его сиятельству.
— Вы много рассказывали об этом молодом человеке. Пожалуй, он подходящая кандидатура. Но хватит ли у него такта и выдержки спокойно изложить положение вещей вспыльчивому графу?
— У Родриго сдержанный характер.
— Решено! — Бланка поняла, что никого лучше ей сейчас не найти. — Я отправлю к Тибо гонца с письмом, в котором откажу графу в участии в торжествах по случаю коронации Луи, однако приглашу его мать, графиню Бланку. Мои же настоящие мысли ваш человек разъяснит ему на словах.
— Письма` с Родриго лучше не передавать… Но как же тогда граф Шампани поймет, что его действительно послали вы? — И Сабина, замолчав, принялась обдумывать детали.
— Вспомните, что пишут в книгах! Я дам ему аграф, который Тибо подарил мне в день коронации.
И Бланка, забыв о недомогании, метнулась к шкатулке с драгоценностями, стоявшей на туалетном столике рядом с огромной кроватью. Немного покопавшись в украшениях, она вытащила великолепную золотую застежку в виде двух каштановых листиков, скрепленных между собой изящной
— Вот! Он явно не забыл об этой вещице. Благодаря ей Тибо поймет, что посланник от меня.
С восторгом взглянув на дорогой аграф, Сабина оценила тонкий вкус графа. Она взяла из королевских рук кошель для Родриго, полный денье*: частая смена лошадей стоила дорого.
— Из Труа вашему слуге необходимо поехать в Суассон. Там Луи посвятят в рыцари. Обряд совершит Жан де Бриенн, бывший король Иерусалима, колесящий последние несколько лет по европейским дворам в поисках денег для помощи городам Леванта, — зевая, сказала королева. — Все, теперь спать! Надо как следует отдохнуть. Завтра, как обычно, у меня уйма дел. Нинон!
В дверях тут же появилась горничная с парой горячих плоских камней, завернутых в полотенце, — для прогревания постели. Закончив возиться с королевским ложем, она застелила раскладную кровать для баронессы. Другая служанка в отгороженной занавесью уборной приготовила воду для вечернего умывания. Сабина тем временем помогла королеве облачиться в ночную сорочку из тонкой шерсти. Дамы легли в постели и потушили свечи, но Бланке захотелось еще немного поболтать.
— Сабина, вынуждена вас огорчить. В Реймс в моем экипаже поедут графиня Фландрии, кардинал Романо Франджипани и, конечно, Луи. Время, оставшееся до помазания на царство, он должен провести в духовных беседах с папским легатом. Для вас, к сожалению, места не останется. Графиня Жанна приехала в Париж с просьбой об освобождении своего мужа, плененного еще Филиппом в битве при Бувине и находящегося до сих пор в заточении под охраной де Руа. По древнему кутюму, восходя на престол, новый король милует политических заключенных. — Бланка на миг задумалась. — И я освобожу незадачливого Феррана, но уже после коронации. Думаю, двенадцать лет заточения для него достаточно. А пока пусть графиня побудет у меня на глазах, под присмотром.
— Я с удовольствием поеду верхом. У меня застоялся превосходный конь Дамаск; теперь появился повод совершить на нем продолжительную поездку.
— Дамаск? Почему Дамаск?
— Года три назад мой покойный супруг, купив этого арабского скакуна, предложил мне придумать ему имя. Я тут же выпалила: Дамаск. А почему — сама не знаю.
***
Многие вельможи не успели или, скорее, не захотели явиться на коронацию.
Однако королевский кортеж, выехавший из Парижа через ворота Тампль, все же получился внушительным. Несколько дюжин всадников, разбившись на две группы, возглавляли и замыкали процессию, в середине которой двигались экипажи с дамами, а также повозки с одеждой и хозяйственной утварью.
Гарцующая на серебристо-гнедом коне Сабина радовалась тому, что не трясется в одном из этих неуклюжих экипажей. Красивый скакун вызывал восхищение у окружающих своим темно-каштановым окрасом, высоким пышным хвостом и длинными мускулистыми ногами. Да и сама всадница, одетая в коричневый плащ, отороченный серебристой лисой, прекрасно гармонировала с Дамаском.
На лесной дороге к Сабине приблизился Робер де Дрё, восседавший на мощном жеребце. На графе был тяжелый плащ с меховым оплечьем, под которым слышалось металлическое позвякивание. Высокий и сильный, де Дрё носил тяжелые доспехи с легкостью и грацией, что свидетельствовало о его огромной физической силе. Сабину и Робера уже представили друг другу, но все их общение ограничивалось ничего не значащими любезностями. Для настоящего разговора у них не было ни времени, ни повода. Сейчас же обстоятельства к этому располагали, и Вивьен по знаку хозяйки послушно отъехала в сторону.