Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству

Нордье Софи

— Рауль. — Сабине стало щекотно. Она улыбнулась и смахнула ладошкой слезы со щек.

Граф удивился. Он слышал в ее отчаянном призыве другое имя, но решил не заострять на этом внимание. Наверное, ее слова исказило лесное эхо.

— Господи, какое бесстыдство! — спохватилась Сабина. Непонятно, что она имела в виду, — то ли свою неблагодарность по отношению к храброму Раулю, то ли объятия на глазах у всех. Баронесса опустилась перед раненым на колени и нежно погладила его по лицу: — Рауль, как вы?

— Лучше, чем грабители. — Воин попытался улыбнуться, но по его губам пробежала болезненная судорога.

— Поступим

так! — начал граф. — Симон, ты отвезешь Рауля в трактир «Седло», тот, где мы сегодня были. Хозяйка, судя по всему, повидала немало на своем веку и сможет позаботиться о раненом. Поможешь ей и щедро заплатишь. Скажешь, что на обратном пути мы его заберем. Завтра в полдень жду тебя в предместье Труа. Отыщешь таверну «Дикий вепрь» — мы будем там. Боюсь, тебе не удастся сегодня поспать.

— Нашли, чем испугать. Не рассыплюсь, — хмыкнул рыцарь.

Он вскочил в седло. За его спиной усадили раненого Рауля. Симон всыпал в свой кошель пригоршню денье, полученную от сеньора.

— Да скажи трактирщице, чтобы помалкивала, — добавил Робер. — А если проболтается, я приеду и отрежу ее длинный язык. Надеюсь, тебя предупреждать не надо?

— Незачем: я догадался обо всем еще в начале пути.

— Вперед! — приказал граф и тяжелой рукой шлепнул по конскому крупу.

***

Поздно вечером обессиленные путники въехали на постоялый двор. Спешившись и разминая затекшие ноги, они узнали, что свободна одна-единственная комната — в остальных остановились купцы, едущие в город по делам.

— Делать нечего, показывайте! — приказал Робер.

Поднявшись на второй этаж, они оказались в небольшой угловой комнате с широкой кроватью и большим сундуком, заменявшим также стол и стул. Для пущей убедительности честолюбивый хозяин откинул суконное одеяло и показал гостям белоснежную, пахнущую лавандой простыню. Постояльцев все устроило, и граф, расплатившись, приказал принести их седельные сумки и таз с горячей водой.

— Ужинать будете? — уточнил, стоя в дверях, услужливый хозяин.

— Разумеется. Собери что-нибудь. А утром нас не беспокой, я сам спущусь и дам дальнейшие распоряжения.

Граф закрыл за хозяином дверь и обернулся к Сабине. В ее широко распахнутых глазах бушевала паника. Робер почувствовал легкое раздражение, но скрыл его за напускным весельем.

— Да не пугайтесь вы так! Я же сказал вам когда-то: все будет хорошо! Или у вас был повод усомниться в моей порядочности?

— Нет, ваше сиятельство. — Сабина слегка расслабилась и натянуто улыбнулась.

— Зачем так официально? Меня зовут Робер, неужели трудно запомнить? — Он все же вспылил, но быстро взял себя в руки и по-военному четко изложил баронессе план действий. — Сейчас принесут воду и ваши вещи. Вы умоетесь и приведете себя в порядок. Я пока побуду внизу, проверю, позаботились ли о наших лошадях. После ужина вы ляжете на кровать, а я устроюсь на полу возле сундука.

— Граф — и на полу? — Сабина нашла в себе силы для шутки.

— Если есть другие варианты — предлагайте! — тут же парировал Робер, и баронессе показалось, будто ее обдало волной едва сдерживаемой страсти.

— Нет, ваше… Робер, других вариантов у меня нет.

— Когда закончите туалет, спускайтесь к ужину.

Он исчез за дверью. У Сабины подкосились ноги, и она упала на кровать. Женщина уже не

понимала, кого боится больше, графа или себя?

Верный своему слову рыцарь всю ночь проспал на полу, подложив под голову седельную сумку. Он, по обыкновению, проснулся на рассвете и теперь, привалившись спиной к сундуку, не сводил нежного взгляда с такой недоступной, но очень близкой ему женщины. Всего несколько месяцев назад граф даже не догадывался о ее существовании, а сейчас, едва почуяв холодок опасности, понесся сломя голову, чтобы уберечь, оградить, защитить ее. Вчера он нарочно не обсуждал ее поручение. Не вызывало сомнений, что она едет в Труа, но зачем — граф не спрашивал, дабы не ставить Сабину в неловкое положение.

Солнце было уже высоко, когда женщина на кровати открыла глаза и, потянувшись, сладко зевнула. Это невинное пробуждение обожгло мужчину нестерпимым огнем желания.

— Доброе утро, мой ангел, — хрипло прошептал он и с силой пригладил свои растрепанные волосы.

— Доброе утро, Робер! — Его имя прозвучало в женских устах весьма интимно, и от напряжения у графа снова задергался глаз. Но Сабина все поняла и добавила уже строже: — Разрешите одеться?

— Разумеется. — Граф отвернулся и, пока баронесса надевала котту, натянул на себя подкольчужник. — Я спущусь и распоряжусь насчет завтрака. Но сначала окажите мне еще одну услугу: послужите оруженосцем, как и накануне вечером… Теперь помогите влезть в хауберк…

Через некоторое время он вернулся, чтобы пригласить Сабину на завтрак, и замялся в дверях. Казалось, комната была насквозь пропитана неудовлетворенной страстью. Будто защищаясь от соблазна, Робер накинул на голову капюшон кольчуги.

В это время внизу раздался десяток мужских голосов — в трактир входили новые постояльцы. Граф первым вышел из комнаты и, сделав пару шагов, застыл как вкопанный. Крепкий мужчина в дорогом меховом плаще медленно поднимал голову. Еще мгновение — и их глаза встретятся. Сабина, отстав на шаг от Робера, заметила, что граф ведет себя странно, и поняла: он увидел человека, с которым не желал встречаться. Ум опытной шахматистки сработал молниеносно. Пока вооруженные люди внизу, топая, сбивали с обуви снег, баронесса кинулась к Роберу и, обхватив его лицо ладонями и впившись в страстном поцелуе в губы, рывком повернула его спиной к входящим. Продолжая упоительный поцелуй, она сквозь ресницы наблюдала за тем, как стоящие внизу воины с ехидными ухмылками таращатся на страстную сцену, разыгравшуюся перед ними. Особенно пристально смотрели знакомые синие глаза из-под светлых бровей. Брат Робера! И тогда Сабина решила сыграть любовный спектакль до конца.

— Любимый, у меня нет сил с тобой расстаться, — прошептала она с придыханием, но достаточно отчетливо, чтобы зрители внизу все слышали. — Еще денек, а там будь что будет.

И, опять прильнув к мужским губам, баронесса попятилась к дверям. Робер успел окончательно прийти в себя и подыграл ей. Сжимая друг друга в жарких объятиях, они ввалились в спасительную комнату. Не прерывая неистового поцелуя, граф ногой закрыл дверь.

Воины громко рассмеялись и, обсуждая увиденное, расселись за столами. Только синеглазый рыцарь еще раз задумчиво взглянул на закрытые двери, будто желая избавиться от сомнений, и лишь затем присоединился к обмену скабрезными шуточками.