Конфигурация
Шрифт:
Спокойная радость - для нигдеанцев состояние естественное, но не неизменное. Лонолона я видел и печальным, только эта печаль не производила угнетающего, разрушительного действия. Тяга к разрушению себя и чего бы то ни было нигдеанцам вообще не свойственна.
Сам мир Нигде так же удивителен, как и его обитатели. Но не в пример другим планетам... В прежнее время я, сын состоятельных родителей, позволял себе посещать знаменитые курорты - Дарфен, Ликиованту и ещё какие-то, названий которых уже не помню. Все они были похожи один на другой: буйство красок и оттенков, жаркий климат, пышная растительность, диковинные звери - конечно же, отделённые от туристов решётками, тёплые водоёмы
В мире Нигде, в котором глазу было не за что зацепиться, я научился видеть красоту, лишённую пёстрого покрывала. Из животных здесь обитали только несколько разновидностей небольших бурых зверьков. Но и те показывались нечасто, потому что были осторожны. Самые распространённые нигдеанские растения - низкорослые кусты с зеленовато-серыми листьями, способные жить на камнях. Лесов на планете вообще не было. Горы - не холмы, а настоящие высокие горы - находились только в одном месте, около Южного полюса. Водоёмы Нигде - стремительные холодные реки и большие глубокие озёра.
Мне запомнился переход через северное плато Одиоф. Постоянные нигдеанские дожди превращались там в мелкую снежную крупу. Идти приходилось сквозь метель. А когда снег прекращал падать, взгляду открывался головокружительный простор. Высоко над головой ветер без устали гнал серебристо-серые тучи. Полноводных рек на плато не было, но тамошние ручьи бежали так быстро, что не замерзали никогда.
Плато я пересёк в одиночестве. Это был как раз тот момент, когда мы с Лонолоном некоторое время не виделись. Тут со мной произошла ещё одна перемена, которую не описать словами. Я начал становиться другим...
Самые прекрасные моменты, прожитые мной на Нигде - те, когда удавалось увидеть здешнее солнце, Киорин. Полностью облака не рассеивались никогда, но порой расступались, и можно было разглядеть кусочек чистого, неяркого фиолетового неба, и зелёный Киорин. Казалось бы, ничего особенного в таких мгновениях нет. Но здесь они так редки, что начинаешь ценить их по-настоящему, понимаешь всю их неповторимость.
Именно лучи Киорина иногда делали нигдеанские сумерки зеленоватыми, таинственными и чудесными. В один из таких вечеров я увидел первое архитектурное сооружение на Нигде. Стену Хаара Ин Висэди, точнее, сохранившуюся часть этой стены. Она была сложена из гладких, тёмно-серых камней небольшого размера - самые крупные с два моих кулака. На камнях были начертаны знаки изящной формы. Нигдеанское письмо. Смысла его я понять не мог, но озарённые предзакатным светом письмена произвели на меня такое сильное впечатление, что несколько мгновений я молча восхищённо глядел на них. Конечно, я просто не мог не обратиться с вопросом к Лонолону.
– Это древняя постройка, Свеф. Когда-то она полукругом охватывала Джио-Харависэд - священное место. То, что на ней написано - может, не так уж и важно. Но если захочешь, сможешь прочесть.
Нигдеанский язык был слишком непохож на мой собственный, и на все остальные мне известные. Поэтому я сказал:
– Что ты, у меня никогда не получится!
Лонолон в ответ только покачал головой.
Я освоил нигдеанский. Далеко не в совершенстве, но освоил. Научился и ещё одной вещи, прежде казавшейся ещё более невероятной - ментальному общению. Лонолон говорил так со мной с самого начала, но это отличалось от диалогов с себе подобными. Слова, хотя и беззвучные, отражались в моём сознании. А между собой нигдеанцы общались, не
Поначалу я и представить не мог, что когда-нибудь смогу ответить Лонолону не голосом и даже не "мысленными словами", а как настоящий нигдеанец. Но это оказалось возможно - понадобилось только моё желание учиться и время.
Правда, естественная лёгкость, с которой прямое ментальное общение даётся негдианцам, для меня так и осталась недостижимой. Чаще мы с Лонолоном всё-таки вели мысленные "разговоры".
Путешествуя, мы никогда не обсуждали маршруты заранее. До тех пор, пока Лонолон не предложил отправиться в горы Южного полюса. Собственного имени у них нет, их так и называют - Горы.
Пойти туда я согласился с радостью, побывать в нигдеанских Горах мне было интересно. Дорога заняла больше года, который на Нигде примерно равнялся свефийскому.
Иногда я расспрашивал Лонолона о том, что мне предстоит увидеть. Он говорил - в Горах проще чем где-либо ещё на планете соприкоснуться с присутствием вселенной. А ещё рассказал, что там живут Смотрящие. Они - единственные из нигдеанцев, кто странствует не по всей планете, а только по Горам.
Я не совсем понял, кто такие эти Смотрящие. Но решил что они вроде жрецов-учителей, движение которых, Игванде, было основано на Свефе под руководством Сабона Свидетеля и распространилось по всей линаэнской системе. В своё время я, как предписывало моё положение в обществе, посещал проповеди Игванде, но они не очень-то меня трогали.
Но теперь я не на Свефе... И не так глуп, чтобы отрицать всё из одного стремления к противоречию.
Не в силах сдержать любопытства, я задавал новые и новые вопросы о Смотрящих, но Лонолон только улыбался:
– Зачем тебе мои слова, Свеф? Ты сам вскоре с ними встретишься.
Когда мы подошли достаточно близко, чтобы увидеть Горы, я испытал настоящее потрясение.
К хмурому нигдеанскому небу возносились неприступные тёмные скалы с седыми от снега вершинами. Их острые пики, подобные стройным башням, поднимались вверх на огромную высоту, доставали до туч - а облачный слой на Нигде находится гораздо выше, чем на многих других планетах. И таких пиков были сотни...
– Нам ни за что туда не взобраться!
– воскликнул я.
– Прошу, не торопись с выводами.
Нигде - необыкновенный мир. Порой кажется, что привычные законы природы здесь не действуют. Но, может быть, так только кажется.
Мы совершили восхождение. Не раз я думал, что вот-вот задохнусь от снежного ветра, не раз нога соскальзывала с гладкой поверхности горных уступов, и я чуть не срывался в тёмную льдистую бездну. Если Лонолон и мог подняться в Горы как-то иначе, не тратя таких усилий - то я не мог точно, и он проделал весь путь со мной, терпя те же, что я, неудобства.
Да, Горы - самое суровое место на Нигде, но они не лишены своего очарования, пасмурной, беспокойной гармонии. И как многое в этом мире, они способны удивлять.
Там есть небольшие площадки, рядом с которыми горные пики расположены таким образом, что потоки воздуха завиваются воронкой. Если забраться на такую площадку, окажешься в Тодж Иэ Амайи - "сердце вихря, где спокойно". Будешь стоять в тишине, а ветер - носиться вокруг, и его порывы тебя не коснутся.
Иногда вершины Гор своими очертаниями напоминали мне величественные замки Окиллена и Окилхеда - миров-соседей из системы Глаза Праваджи. И я задумывался - сотворены ли Горы природой, или самими нигдеанцами? Но Лонолон никогда об этом не говорил, а я не спрашивал.