Конфигурация
Шрифт:
Мы взбирались всё выше, но до сих пор не встретили никого из Смотрящих. Может, они - всего лишь миф? На это Лонолон сказал:
– Они так же реальны как ты или я, но покажутся, когда сочтут нужным. И - если сочтут.
Они сочли нужным, когда мы с Лонолоном поднялись почти до максимально возможной высоты второго по величине пика Гор. Сказать по правде, я поначалу немного разочаровался, хотя старательно это скрывал. Смотрящие ничем не отличались от остальных нигдеанцев. Их было трое. Вообще-то, конечно, их больше, но мы встретили троих. Имён двоих из
Мне показалось, что Нир и Лонолон знакомы. По большому счёту все нигдеанцы, даже те, которые никогда не встречались, в определённой степени "знают" друг друга - между ними существует психологическая связь. Гораздо более ясная и отчётливая, чем у хивинийцев, но не такая крепкая, как, например, у тэ'исх, колонии разумных водорослей с планеты Тиодо, обладающих единым сознанием на всех. Тэ'исх не могут жить по отдельности друг от друга. А каждый нигдеанец обладает собственной индивидуальностью.
Но в отношении Нира и Лонолона я имею в виде не это, а личное знакомство. Тем не менее, проявлять чрезмерное любопытство я не стал. У всех нас есть право оставлять что-то в тайне даже от своих друзей.
Проведя в обществе Смотрящих какое-то время, я понял, что всё-таки они не во всём подобны другим своим собратьям. В них есть замкнутость, погружённость в себя. Точнее, не столько в себя, сколько через собственные ощущения - в то самое "присутствие вселенной", о котором упоминал Лонолон.
Я почти понял, что это значит. В Горах, особенно рядом со Смотрящими, даже я, менее восприимчивый, чем коренные нигдеанцы, в полной мере ощутил себя не больше чем каплей в огромном, безграничном океане жизни. О "коренных" нигдеанцах я говорю потому, что к этому времени начал считать себя тоже нигдеанцем, настолько этот мир стал мне близок.
В последний день пребывания на вершинах, перед тем как начать спуск, мы с Лонолоном остановились в одном из "сердец вихря". Потом появились Нир и двое безымянных. Мне казалось, что где-то поблизости собрались и другие Смотрящие, только мы их не видим.
Так, все вместе, мы просидели там всю ночь. А утром, когда из-за облаков показался Киорин и осветил горные вершины, я и мой спутник отправились в обратный путь, такой же нелёгкий, как и восхождение.
После этого мы долго путешествовали вдвоём, не расставаясь, потому что ни он, ни я не нуждались тогда в одиночестве. Это было хорошее время, наверное, самое лучше. Я всё больше узнавал и любил мир Нигде.
Иногда Лонолон рассказывал мне нигдеанские легенды и предания. Особенно запомнилась притча о Линн До, одном из первых Смотрящих.
Однажды Линн До сидел темноте, которую разгонял лишь крошечный светильник. Некто спросил Лиин До, зачем ему нужен огонёк, который даёт так мало света? Почему бы не потрудиться найти себе хороший фонарь? Лиин До ответил, что дело не
В этой истории - весь мир Нигде, все нигдеанцы.
Каждый день в утренний час Лонолон, устремляя вдаль спокойный лучистый взгляд, вслух произносил несколько слов, которые я про себя называл молитвой, хотя знал, что такое определение неверно. Это было похоже на краткую песнь, смысла которой мне не передать. В ней звучала благодарность миру за его существование.
Когда Лонолон снова заговорил о том, чтобы пойти заранее намеченным путём, цель заинтересовала меня ещё сильнее, чем в прошлый раз.
– Мы посетим Лэйтерлон, Город Света, - сказал он.
– Город Света?
– переспросил я, и только теперь впервые задумался о смысле имени моего друга. В нигдеанском языке одно и то же понятие может выражаться множеством слов. Усвоить даже часть их них было не так-то легко.
– Получается, твоё имя означает "Свет света"?
– Лонолон Иофаравэт, Свет света, загорающийся в темноте.
Нигдеанские города к тому времени мне видеть уже приходилось. Нивиин, опору Запада, Эвенримт, город на острове, и другие. Ни в одном из них никто не жил, но разрушенными они не были.
Но о Лэйтерлоне разговор особый. Это бывшая столица Нигде, покинутая миллионы лет назад - несколько цивилизаций за такой срок могли бы сменить друг друга. Конечно, и в Лэйтерлоне многое переменилось, но губительное действие времени не коснулось его. Хотя за пределами обычного течения дней и лет Город Света не находился, не выглядел застывшим или, тем более, мёртвым. Дыхание Лэйтерлона не затихло, и он оставался таким же новым, как в момент своего создания. Жители оставили его как постоянное место пребывания, но его не оставила жизнь. Я бы назвал Лэйтерлон одиноким городом.
Порой нигдеанцы заходят туда, чтобы окунуться в особую энергию этого места. Она сродни той, что ощущается в Горах, только не такая запредельная и величественная, более светлая. А ещё Лэйтерлон существует как символ связи времён и исправления ошибок прошлого.
Можно сказать, что ничего особенного в нигдеанской столице нет. И это правда. Она стоит на земле - не то что облакоподобные мегаполисы Киралы и Лимидии. В ней не увидишь ярких красок и причудливых форм дарфенского Оганга. Но где все они теперь, эти Оганги о Киралы?..
Вычурности в Лэйтерлоне не найти, но он - чудо. Он величествен, но эта величественность не подавляет, она какая-то понятная и близкая. Она делает тебя лучше.
Чётко выраженных улиц и больших площадей в Лэйтерлоне нет. Но впечатление, что находишься в замкнутом пространстве, тупике - не возникает. Напротив, чувствуется свобода и открытость. В городе много высоких зданий простой прямоугольной формы, что создаёт общее впечатление устремлённости вверх, к небу. Назвать материал, из которого они построены, не берусь. Можно сказать лишь, что он гладкий, светлый, с лёгким перламутровым отливом.