Конфликтология XXI века. Пути и средства укрепления мира
Шрифт:
этическая и правовая компонента, умение осуществлять взаимодействие, не выходя за границы разумного и в рамках правового поля [Цой 2001].
С целью выяснения насколько отражены данные блоки в системе компетенций указанных в государственных образовательных стандартах, был проведен контент-анализ ФГОС ВПО по направлениям подготовки бакалавриата (всего 176 стандартов).
В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы. Понятие «конфликт», «конфликтность» присутствуют лишь в 17 или 9,7 % изучаемых стандартов. Из них в 76,5 % случаев авторы документов предполагают развивать у студентов способность к регулированию или разрешению конфликтов. Об умении выявлять конфликты и знании основ их возникновения говорится в 11,8 %, т. е. в 2 стандартах. В одном случае отмечается
В качестве проявления «конфликтофобии» можно рассматривать установку на формирование таких компетенций как «умение погашать конфликты» (отмечена в одном стандарте) и «способность к бесконфликтному общению или профессиональной деятельности» (отмечена в 3 стандартах).
В ряде стандартов (14,2 % от всей выборки) есть указание на формирование некоторых из технологических составляющих конфликтологической компетентности: готовность к посреднической деятельности (отмечена в одном стандарте), ведение переговоров и нахождение с их помощью компромисса (указана в 7 стандартах), способность отстаивать свою точку зрения, не разрушая отношений (3 упоминания), ведение дискуссии и полемики (присутствует в 14 стандартах).
В абсолютном большинстве государственных стандартов (90,3 %) прямого указания на необходимость формировать у обучающихся конфликтологическую компетентность отсутствует. Вместе с тем, в изучаемых документах есть компетенции, которые могут подразумевать знания, умения и навыки, связанные с конфликтом. К ним относится «способность анализировать социально-значимые проблемы и процессы», указанная в 60,8 % стандартов и «способность находить организационно-управленческие решения в нестандартных ситуациях и готовность нести ответственность за них», присутствующая в 58,5 % стандартов.
Большое внимание разработчики стандартов уделили формированию толерантности, проявлению расовой, национальной, этнической, религиозной терпимости, умению толерантно воспринимать социальные и культурные различия (эта компетенция отмечена в 45,5 % стандартов).
Присутствуют в государственных стандартах бакалавриата и основания для формирования этической и правовой компоненты: обучающиеся должны овладеть способностью в рамках социального взаимодействия учитывать принятые в обществе моральные и правовые нормы, следовать им (встречается в 38,6 % случаев) и соблюдать нравственные обязательства по отношению к человеку, обществу (в 13 % стандартов).
Таким образом, ФГОС ВПО бакалавриата непрофильных направлений лишь фрагментарно создают условия для формирования конфликтологической компетентности. Однако, как отмечает О. И. Щербакова, сегодня требуется специалист, не только владеющий узкопрофессиональными знаниями, но и способный к продуктивному сотрудничеству, умеющий управлять своим поведением, бесконфликтно взаимодействовать с другими людьми, принимать решения в сложных ситуациях [Щербакова 2009: 16]. Это ставит перед вузами задачу учитывать данную потребность при детализации имеющихся в стандартах компетенций в образовательных программах и матрицах компетенций.
Источники / References
1. Семенова Ф. О., ЭбзеевМ. М. Формирование конфликтологической компетентности будущего специалиста в процессе обучения в вузе // Ученые записки университета им. П. Ф. Лесгафта. 2012. Вып. 10 (92).
2. Хасан Б. И. Конструктивная психология конфликта. СПб.: Питер, 2003.
3. Цой Л. Н. Практическая конфликтология. Кн. 1. М., 2001.
4. Щербакова О. И. Формирование и развитие конфликтологической культуры специалиста в контекстном обучении // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2009. № 3.
2. Теоретико-методологические проблемы исследования феномена конфликта
Восприятие и интерпретация в конфликте
Д. А. Абгаджава
кандидат социологических наук, доцент, кафедра конфликтологии, Санкт-Петербургский государственный университет
Т.
кандидат политических наук, старший преподаватель, кафедра конфликтологии, Институт философии, Санкт-Петербургский государственный университет
D. A. Abgadzhava
Ph.D., Associate Professor, Department of Conflictology, Institute of Philosophy, Saint Petersburg State University
T. M. Gamzatov
Ph.D., Senior Lecturer, Department of Conflictology, Institute of Philosophy, Saint Petersburg State University
Общество это не просто вся совокупность связей, отношений, установлений, институтов и т. д., но и наши представления об этой социальной реальности. События, предметы, процессы, деятельность индивидов обладают для нас в значительной степени субъективным смыслом. Говоря словами М. Вебера: Мы живем в паутине смыслов. В этом отношении, особую актуальность приобретает проблема восприятия и интерпретации в конфликтном взаимодействии. Особенности восприятия, как познавательного процесса, посредством которого формируется субъективный мир, зависят от многих составляющих: политических, культурных, психологических факторов, личного опыта, знаний и т. д. [2] То есть от всего того, что создает смысловую или когнитивную рамку, посредством которой мы интерпретируем [3] реальность и нашу личную историю.
2
Так, например, М. Фуко в своем анализе властных отношений, фиксируя тот факт, что социально-политические акторы не просто носители отношений господства и подчинения указывает на то, что их действия и представления – суть интериризированный порядок. Подобное положение достигается посредством усвоения и «приобретения моделей поведения». В этом плане важную роль играет культура или культурная матрица (К. Гирц), создающая коллективное сознание.
3
Под интерпретацией мы понимаем когнитивный процесс установления содержания понятий или значения. Интерпретация – это работа мышления, заключающаяся в расшифровке смысла, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальном значении. (П. Рикёр)
Человеческая активность суть результат актуализации потребностей, которая может найти свое выражение в определенных реакциях. Таким образом, эмоции вызванные потребностями и соответствующие им формы поведения зависят как от личности, так и от принятой в данном сообществе культурной матрицы. Например, криминальная среда формирует такую культуру, в рамках которой агрессивность и конфликтность индивида подчеркивают его достоинства и одновременно усиливают позиции, занимаемые им в данном сообществе. Соответственно агрессивность и конфликтность, оказываются неотъемлемой частью его поведения, даже если по своему складу индивид не склонен к насилию, он вынужден действовать только таким образом, иначе ему не выжить в этой среде. Здесь четко прослеживается мощное влияние культуры и механизмов социального обучения, которые прививают образцы восприятия и поведения в рамках тех или иных ситуациях.
Индивид не получает по рождению способности восприятия и интерпретации реальности. Наше восприятие и интерпретация обусловлены опытом и потребностями, культурной матрицей, как системой смыслов и символов. Восприятие и интерпретация реальности не означает однозначной синхронизации этого процесса с самой реальностью. В диссинхронизации содержится зародыш потенциальных конфликтов. Восприятие (даже относительно искаженное), может послужить причиной конфликта. Безусловно, такой взгляд, не означает, что все конфликты возникают на основе искаженного восприятия реальности. Конфликты могут возникать и из точного представления о противоположности интересов и целей. Так, например, революционное подполье и официальная власть находятся в активной конфронтации не из-за неправильного восприятия, а, наоборот, из-за четкого понимания несовместимости их интересов и преследуемых целей.