Конго Реквием
Шрифт:
У Эрвана были серьезные сомнения в правдивости этих фактов.
– А семьи Лонтано и есть те самые первопроходцы?
– Они-то и построили железную дорогу в Нижнем Конго! Они бросали тела мертвых рабочих в чаны, где плавились рельсы, а еще убивали колдунов, которые не хотели, чтобы там шла дорога…
Опять легенды, но Эрван хорошо представлял себе тех белых в погоне за богатством и властью. Дикарями были они. Кровь его матери. Его собственная кровь. Они ни разу не встречались ни с кем из семьи Мэгги. Морван утверждал,
– После войны четырнадцатого года, – продолжал Сальво, – Европу отстроили благодаря Конго, его олову, цинку, меди…
Отец Альбер рассказывал, что Белые Строители обосновались в Катанге в шестидесятых годах.
– А ты знаешь, почему эти семьи переехали сюда? У них что, дела не заладились на западе?
– Чего-то тама случилось, – ответил Сальво загробным голосом. – Их выгнали из Майомбе. Колдовские дела… В Майомбе колдун силен, очень силен. Прррравда силен! Тех белых пррррокляли!
Эти слухи, конечно же, играли роль символа: произошло какое-то событие, преступление или политическая ошибка, переиначенные африканскими дебрями и суевериями. Короче, те семьи были изгнаны с западного побережья.
– В Катанге никто их не хотел, – вел свою историю баньямуленге. – Бельгийцы, которые там уже жили, имели свой кусок пирога в Колвези и делиться не собирались. Вот Строителям и пришлось двинуться на север, на совсем дикие земли. И жить в термитниках, шеф, и копать красную землю своими белыми руками… В Конго пришла независимость, и все передрались. А они копали, всё копали и копали… Под пальцами у них был кобальт, марганец, золото! И тогда Мобуту пришлось их слушать… Может, они и стали париями, но в своем деле они были лучшими.
Эрван подумал о Человеке-гвозде, ребенке, забытом в Нижнем Конго. В сущности, не так уж много лет разделяло его рождение и миграцию пр'oклятых королей…
– Босс, мы подъезжаем к Муюмбе.
Сквозь заляпанное грязью ветровое стекло Эрван разглядел веревку, натянутую между двумя бочками с мазутом, и двух неряшливых солдат, охранявших ее. На краю дороги под зонтиками рядом с ящиками или лоханями сидели женщины.
Сальво обернулся и протянул руку. Ночью они уже проехали множество заграждений такого типа. Всякий раз предъявить разрешения, а главное – несколько банкнот. Эрван расстегнул пояс и дал ему пачку.
– Сам не подходи. Я разберусь. – Желтая Майка быстро перекрестился и поцеловал свою Библию. – Господь хранитель наш.
По мере продвижения к северу Сальво все больше нервничал. Он остановил внедорожник в сотне метров от пропускного пункта. Пока он шел к солдатам с папкой под мышкой на манер страхового агента, Эрван решил воспользоваться случаем размять ноги.
Когда сходишь с корабля, тело продолжает чувствовать качку. А его ноги продолжали ощущать ухабы, рытвины и лужи. Неверным шагом он
Если он собирался позавтракать, придется заехать в другой раз. Здесь продавали бензин в бутылях по семьсот пятьдесят граммов, душевые шапочки, украденные в каком-то отеле, гусениц в лоханях. Другие предметы имели еще более загадочную природу: непонятные тюбики, бурые жидкости в пластиковых прозрачных мешках, маленькие грязные канистры…
Сальво возник у него за спиной с широкой улыбкой на лице: досмотр завершился благополучно.
– Ты приболел, босс?
– С чего ты взял?
– С того, что это аптека.
Эрван еще раз обозрел бесформенные изгвазданные сосуды:
– Это лекарства?
– Зубная паста – это для геморроя. Глина – для кариеса, – принялся объяснять чернокожий докторским тоном. – Для ожогов часто используют яйца гусениц. Надо же как-то лечиться!
– А это? – спросил француз, указывая на маленькие квадратики, завернутые в фольгу.
– Косметика.
– Какая?
– Бульонные кубики. Женщины используют их как суппозитории, чтобы ягодицы были толще!
Муюмба оказалась занесенной песком деревней между холмами. Все там было красным: латерит, кирпич-сырец, ржавые кровли. Эрван подумал о хирургах, носящих зеленые халаты; чтобы дать отдохнуть глазам, измученным видом крови, – жителям Муюмбы тоже стоило бы одеваться в зеленое.
Водитель съехал с главной дороги и начал плутать по улочкам, больше похожим на лабиринт. Все казалось построенным наспех и ненадолго. Вот откроют месторождение где-нибудь еще, и все отсюда сбегут.
– Солдаты на пропускном пункте, – спросил Эрван, – это регулярная армия?
– Более или менее.
– Как это – более или менее?
– На них армейская форма, но это ничего не значит. Каждая группировка сражается сама за себя. Они захватили кусок земли и используют его: рудники, урожаи… Кабила далеко, а жить надо.
Они по-прежнему двигались в красном лабиринте стен. Эрван не понимал, зачем им понадобилось лезть в это гетто.
– Куда мы сейчас едем?
– Вопрос в другом: у тебя еще деньги остались?
– Ты начинаешь действовать мне на нервы, Сальво. Я больше не буду раскошеливаться, чтобы переехать через кусок веревки.
– А чтобы встретиться со свидетелем?
Эрван не успел ответить. Сальво повернулся и пристроил локоть между двумя сиденьями.
– У меня есть тетя, которая долгое время жила в Лонтано. Она работала на богатую семью, уж не помню, на которую именно. Сейчас она живет в Муюмбе. Вот я и сказал себе: можно к ней заехать…
Эрван расстегнул пояс – еще будет время перейти к другим способам, вроде физической угрозы или пистолета. Сальво убрал в карман сто долларов и дал шоферу новые указания.