Шрифт:
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
– Гарри, я не успела как следует проверить этого Рамиреса…
– Но ты же сказала, что он не проходит по аврорским базам данных ни в одной из европейских стран и что некий Фернандо Рамирес действительно является заместителем директора Мадридского Магического музея?
– Да, но… Что ты знаешь про этот «Лик Вечности»?
– Артефакт, предположительно создан в Испании во времена Эпохи Возрождения. По своему действию является накопителем магической энергии… не самым мощным, к тому же. Учитывая специфику того времени и… хмм… нравы, царившие при испанском и французском дворах, маг-создатель ориентировал его преимущественно на магию секса и крови. Было в XIV – XV и даже начале XVI веках такое направление
Спор с подругой не мешал мне собираться. Небольшая дорожная сумка с эффектом расширения пространства вместила мои нехитрые пожитки и весь необходимый инвентарь. Кстати, на две трети он был маггловского производства и не нёс в себе ни капли магии. Очень многие древние артефакты и рукописи были крайне чувствительны к применению возле них постороннего волшебства… Ревниво чувствительны, я бы сказал… Мне хватило пары случаев, которые отложились шрамами на моей и так пятнистой шкурке, чтобы запомнить это крепко-накрепко и больше не совершать подобных ошибок.
– Гарри, давай подождём с этим заказом. Я хотела бы ещё раз всё проверить, и на этот раз – лично.
– Герми, они платят двойную цену, если мы доставим «Лик» в течение месяца.
Да что такое происходит сегодня с моей привычной ко всему подругой? Она меньше нервничала даже десять лет назад, когда мы по всей стране мотались в поисках крестражей милейшего Тома.
– Так-то оно – так, но… Гарри… что-то неспокойно у меня на душе… Что-то тут не так.
А вот это уже интересно. Моя подруга – до мозга костей практичное и не подверженное всяким там веяниям мистики существо, и к её чутью стоит прислушаться:
– С артефактом? Или с заказчиком?
Стоявшая передо мной высокая, стройная девушка с короткой стрижкой и тонкими чертами лица нахмурилась, как будто прислушиваясь к чему-то, и неуверенно произнесла:
– Не уверена… мне кажется, и с тем, и с другим. Что-то я слышала про этот «Лик Вечности»… вот только что?
Ну, слава Мерлину! Значит, мы на верном пути. Если Герми Грейнджер-Уизли что-то где-то когда-то слышала или читала, то она совершенно точно вспомнит, что, где и когда. Дайте только время. Вот и пусть вспоминает, а я пока закончу собираться. Критическим взглядом осмотрев содержимое сумки и добавив в неё пару мотков прочного, но удивительно тонкого и лёгкого троса, которым обычно пользуются альпинисты и воры, а также, после некоторых раздумий, свой гримировальный набор, решительно застегнул сумку и приступил к переодеванию. Герм я не стеснялся, она для меня всегда была «своим парнем», а не девушкой, как, впрочем, и я для неё. Натянув лёгкие летние джинсы и чёрную футболку с надписью: «Не буди во мне зверя – это не хомяк» (ну, люблю я людей провоцировать!), попытался, было, зачесать назад отросшие за пару месяцев волосы, но, сломав пару зубцов у расчёски, плюнул на это неблагодарное занятие и, привычно пригладив свои лохмы руками, подвязал лезущие в глаза пряди банданой. Герми всё ещё пребывала в царстве неведомого, и я от нечего делать отправился на кухню своей небольшой уютной квартирки заваривать чай. В Париже, где я жил последние пять лет, стояла июньская жара, и только в моей мансарде было достаточно прохладно. Из огромного полукруглого окна открывался замечательный вид на парк и студенческий кампус Французского Магического Университета. По аллеям бродили парочки ещё не разъехавшихся по домам студиозусов – экзамены закончились буквально накануне и все озадаченные «хвостами» личности с просыпающейся периодически настойчивостью зелёной мухи приставали к профессорам с дебильным предложением наверстать за пару дней то, о чём не задумывались целый год.
Из коридора раздался настойчивый звонок. Мдя-я, не поминай дьявола всуе… Попытался, было, проигнорировать занудный трезвон, но тот, кто мучил сейчас несчастную кнопочку, явно был настойчивее меня – пришлось идти открывать. Едва увидев, кто стоит
– Ох! Пгофессог Поттег, я так гада застать вас дома… – преувеличенно радостный и чересчур громкий голос заставил меня поморщиться и пропустить первый момент атаки, и преследовавшая меня весь последний учебный год девица всеми данными природой выпуклостями прижалась к моему телу и произнесла с придыханием:
– Я так долго вас искала… Мне нужно сдать вам темы по Философическому камню и… – блондинка помедлила, явно пытаясь-таки отыскать под элегантно-беспорядочной причёской пару извилин, и, наконец, «родила»: – и по… Дельфонскому огакулу…
– Та-ак, понятно, – я ловко уклонился от считавшей себя неотразимой пустышки и быстро задал несколько вопросов:
– Кем был создан Философский камень?
– Э-э-э…
– В каком году?
– Ой…
– Кто препятствовал Николасу Фламмелю в создании камня?
– Профессор Поттер, не могли бы мы зайти в вашу квартиру? На улице такая несусветная жара, что просто мысли путаются… – от моей атаки у неё весь французский акцент пропал напрочь.
Было бы там чему путаться. Да у неё одна мысль с другой, наверное, в прятки играют. Первая – «что надеть», а вторая – «с кем потрахаться». Я набрал, было, в грудь побольше воздуха, чтобы отшить назойливую липучку. Каникулы у меня! Ка-ни-ку-лы!!! И вообще… я за другую команду болею, и это каждой второй собаке в Университете известно. Сделал зверскую рожу… Ох, как я теперь понимаю профессора Снейпа! И собрался уже выдать нечто, за что меня потом ректор весь первый семестр с потрохами жрать будет, но тут за моей спиной возникла гибкая и изящная, словно пантера, Гермиона и, обняв за талию, положила мне голову на плечо (тянуться ей не пришлось: когда она на каблуках, мы одного роста) и процедила:
– Нет, милочка, не могли бы, у профессора Поттера есть более важные дела, чтобы подтирать носы сопливым малолеткам.
Причём тон и интонации были явно позаимствованы моей подругой у того же самого незабвенного ублюдка – Снейпа. Вот что значит профессор Чар Британского Магического Университета. Это вам не либеральная Франция, там у них студенты до сих пор, как в Средневековье, по струночке перед преподавателями ходят.
Иммунитета к подобному безобразию у нашей звезды экрана, конечно же, не оказалось. Поперхнувшись на полуслове и одарив меня взглядом дохнувшей от возмущения каракатицы, блондинка испарилась из-под моих дверей в мгновение ока.
– Спасибо Герми, ты настоящий друг, от меня бы она так легко не отстала, – я закрыл дверь и повернулся к подруге. – Вспомнила что-нибудь?
– Да, есть кое-что, настораживающее меня в этом артефакте: первое – зачем он так уж нужен испанцам, что они готовы платить такие деньги, чтобы ты привёз им его из Перу; второе – в Средние века за ним охотилась Инквизиция, чем он так привлёк воинствующих святых отцов? Они-то в отличие от остальных не были обыкновенными фанатиками. Говорят, что даже юных волшебников, оставшихся без родителей, воспитывали в своих монастырях и использовали для охоты за магами.
– Вот на месте и разберусь. Ты же сама знаешь, Герми, нам нужны сейчас эти деньги…
– Да, но… Гарри, будь осторожен.
– Я всегда осторожен… Ты же меня семнадцать лет знаешь, Герм… – мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы беззаботно рассмеяться, но то, о чём я думал, всё-таки вырвалось. – Собой я командую хорошо, мне только других доверять нельзя…
– Ты не был ни в чём виноват… Просто стечение обстоятельств.
Эх, Герми, Герми, подруга ты моя драгоценная. Можешь говорить всё, что хочешь, но я-то знаю, кто виноват в том, что Рон вот уже семь лет лежит в маггловской клинике для коматозных больных.