Конкуренты
Шрифт:
Серега на этот раз уселся за стол и разложил свои бумаги.
— Начнем, пожалуй, — сказал он.
— Валяй, — согласился Бобров.
— Первыми у нас идут рыбаки, — начал Серега. — Как я уже говорил, рыбное направление разделяется на два. Во главе каждого стоит начальник направления. Юрка, тот еще жмот и содержит их буквально в черном теле, платя каждому по сто пятьдесят долларов. Именно долларов, потому что курс сейчас около ста тысяч карборванцев за один бакс.
Серега посмотрел на оживившегося Петровича и сказал:
— Это не шутка. Хохлы, по слухам двадцатитысячную купюру
— Так они что у него — миллионеры? — чуть не подскочил Бобров.
— Ну-у, — ответил Серега. — Получается, что так.
— Ничего себе — черное тело, — обратился Бобров к Петровичу. — Пятнадцать миллионов зарплата. А у нас тут тридцать драхм считается чуть ли недаром божьим.
— Сергей, а ты не в курсе, сколько там, на той стороне сейчас средняя зарплата?
— Чего ж не в курсе? В курсе конечно. Примерно тридцать семь долларов.
Петрович грустно покачал головой.
— М-да, растут люди.
Дверь таблинума внезапно растворилась, и на пороге появился дежуривший сегодня при входе воин. Он окинул взглядом помещение, увидел Боброва и обратился к нему:
— Шеф, там из города выехал стратеге сопровождением. Направляются сюда. Распоряжения будут?
— Да нет, какие там распоряжения. Встретьте, как положено и прямо сюда.
— Не вовремя, как всегда, — сказал он с досадой. — Так, всем переодеться. Серега, тебя тоже касается. И не вздумай хитон на шорты надеть. И крикни там, чтобы никто по первому этажу не шатался. Особенно к девчонкам это относится. Ответственности, понимаешь, никакой.
Стратег был великолепен. Похоже, для визита он нацепил парадный прикид и теперь весь сиял и переливался. Начищенный бронзовый нагрудник за неимением солнца отражал светильники, бронзовые же поножи соревновались с ним, но так как частично оставались в тени, то все-таки проигрывали. Медный шлем, надраенный до просто нестерпимого блеска и в довершение всего увенчанный красным гребнем, стратег, слава богам, держал в руке. Дополнял картину выбивающийся из-под нагрудника белоснежный хитон. Лицо стратега имело торжественное выражение, и Бобров сразу понял, что у него что-то будут просить. И не ошибся.
— Хайре! — рявкнул стратег.
— Хайре, хайре, — сказал Бобров, вставая.
Формально он стратегу не подчинялся, так как не был гражданином Херсонеса, но прекрасно знал, что возможностей насолить у стратега больше чем достаточно и решил не обострять. Тем более, что стратег у него еще ничего не попросил. Жестом гостеприимного хозяина он указал Стратегу на кресло возле низкого столика и изобразил хлопок в ладоши.
Дверь тут же открылась и в таблинум вплыла Меланья. Одетая в белейший шелковый хитон гораздо короче общепринятого с талией подчеркнутой черным пояском, что указывало на ее статус вольной. Хитон был скреплен на левом плече замысловатой фибулой, а вот правая грудь была обнажена. Бобров подумал, что это сделано специально для смущения стратега, но стратег оказался крепок и не смутился, хотя грудь у Меланьи была идеальной формы. В руках девушка держала блестящий поднос, на котором вызывающе торчал стеклянный кувшин с вином, стеклянные же кубки и ваза с компотом и серебряной ложечкой
Грациозно изогнувшись, так что хитон поднялся совсем уж неприлично, обнажая белые трусики, которые вогнали любопытствующего стратега в ступор, Меланья поставила поднос на столик, сгрузила кувшин с кубками и вазочкой и величаво выплыла за дверь.
Бобров мысленно пообещал себе после окончания визита выпороть паршивку вожжами на конюшне.
— М-да, — сказал стратег задумчиво, провожая глазами нубийку. — Так вот, Александрос… — он пожевал губами, еще раз сказал, — м-да, — и продолжил:
— Тут такое дело. Скифы численностью до двух сотен вчера совершили набег на дальнюю виллу нашего уважаемого архонта. Виллу они естественно, сожгли, предварительно разграбив, а персонал и рабов увели с собой. Архонт этот имеет некоторый вес в ареопаге и сегодня он протолкнул решение устроить демонстрацию силы на воображаемой границе со скифским царством. Сразу скажу, что лично у меня душа к этому не лежит. Самих скифов давно и след простыл, а демонстрировать силу, если этого никто не видит, попахивает идиотизмом. Это значит, что я с войском должен пройти примерно два дневных перехода, устроить показательные маневры, и со славой возвратиться обратно.
Бобров состроил удивленное лицо, посочувствовал и поинтересовался с какого бока здесь он. Стратег слегка замялся, а потом озвучил, наконец, то, что ему было от Боброва нужно. Бобров услышав такое, едва не заржал, но вовремя сдержался. Все-таки стратег был ему симпатичен. А просил он ни много, ни мало как довезти его воинство до конца Севастопольской бухты и там высадить. И тем самым сэкономить им как минимум один дневной переход Бобров задумался. Пару судов под городское войско он мог выделить. Это не было проблемой, тем более, что при нужном ветре пройти бухту можно за час. Вопрос был в другом — что можно было стрясти со стратега за услугу. Да что там, со стратега, ему бы все войско должно было. Топать целый день по жаре и пыли. Да еще и по бездорожью. Это спорт смелых. А морская прогулка даже в стиснутом слегка состоянии это же совсем другое дело. Бобров понимал, что стратег это тоже понимал.
Бобров щедрой рукой налил в бокалы вина. Дорогое хиосское сверкнуло в свете настенного светильника.
— Ну, за наше мероприятие, — сказал он и сделал большой глоток.
Стратег посмотрел вокруг — водой для разбавления вина никто не озаботился — и, подражая Боброву, осторожно отхлебнул. Вино было густым и сладким. Стратегу новое ощущение понравилось. Особенно, когда ему предложили заесть его солененьким огурчиком, которые прекрасно получались у Ефимии, хотя она до этого об огурцах и не слышала.
Вобщем провожать стратега вышел Бобров, за которым двое Евстафиевых ребят с трудом тащили амфору с хиосским и маленький бочонок с огурцами.
Корабли под стратегову авантюру пришли прямо в городской порт в три часа ночи, когда все архонты видели десятые сны. Двести человек воинов разместились в трюмах и на палубе. Было немного тесновато, но никто не роптал. Все прекрасно понимали, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Вован филигранно в темноте вывел головного из Карантинной бухты и переложил руль вправо.