Конкурс киллеров. Красота спасет мымр
Шрифт:
Стоп, а на чем он к нему приехал? Не на трамвае же?
Я закусила губу. Ладно, решение транспортной проблемы пока отложим. Итак, приехал он на чем-то к озеру, пошел проведать ненаглядную эйхорнию, промочил ноги… И что дальше? Возможно, увидел что-то такое, чего видеть был не должен.
Ага, лох-несское чудище он увидел! Вылезло оно из воды на солнышке погреться, глядь – а тут Усов! Огорчилась Несси, что ее расконспирировали, и давай преследовать ботаника! Догнала его уже в городе, в трамвае, заточкой саданула – вот чушь так чушь!
Нет, увидел он, наверное, ту самую машину под ивами, след от которой нашла я. И что? И
– Это тебе сгодится? – мне на колени шмякнулся мокрый зеленый куст. – Не то что на букет, даже на венок хватит!
Я подпрыгнула:
– Вадик, ты с ума сошел?!
– Мало? – на полном серьезе спросил стажер.
Я внимательно посмотрела на него:
– Средних размеров корове хватило бы на комплексный обед!
– Есть хочется, – неожиданно подал голос водитель Саша. – Долго вы еще? У меня по режиму обед через полчаса!
– Обед у него! – хором возмутились мы с Вадиком.
– Да, обед! – с претензией заявил обычно кроткий Саша. – А что? Коровам, значит, можно обедать, а водителю нельзя? Водитель, значит, хуже последней скотины?
– Вот завелся! Сейчас поедем, – примирительно сказала я. – Скажу пару слов в кадре, и можно будет стартовать. Сюжет, считай, у нас есть. А этот эйхорниевый кочан я Пирепону презентую, ему приятно будет…
Сказано – сделано: вернувшись со съемки, я первым делом забежала в редакцию «Живем!» и торжественно вручила мило зардевшемуся Пете свежесорванный эйхорниевый букет.
– А куда бы мне его поставить? – задумался Пирепон. – У меня тут нет никакой посуды, кроме кофейной чашки!
Я поискала глазами и сдернула с подоконника литровую банку с мутно-коричневой жижей:
– А это что такое?
Пирепон потупился.
– А это Петька ленится чашку свою мыть, – обернувшись ко мне, с готовностью наябедничал второй верстальщик. – Он чай или кофе попьет, грязную чашку кипяточком из чайника сполоснет, а помои в эту банку и выльет. И так шесть раз за день!
– То, что надо! – не обращая внимания на смущение Пирепона, я затолкала в банку с грязной водой эйхорниевый кочан и водрузила «икебану» обратно на подоконник.
– А куда же теперь Пирепон помои сливать будет? – не унимался Петин коллега.
– А он еще одну банку заведет, – не задержалась я с ответом. – И станет потом переставлять букет из емкости в емкость, так что у него всегда будут в наличии и помои, и чистая водичка!
Жутко довольная собой, я вернулась в редакторскую, быстренько попила контрафактного – выклянченного у Славика – кофейку и побежала в аппаратную смотреть, что мы с Вадиком привезли со съемки. Дисциплинированный оператор успел уже загнать изображение с цифровой кассеты в компьютер, так что мне оставалось только пару раз щелкнуть мышкой. Проделав все необходимые для запуска записи манипуляции, я плюхнулась в мягкое кресло и приготовилась смотреть.
Сначала на экране появилось изображение добродушного толстого доктора в белом халате. Отвисшие щеки придавали эскулапу сходство с сенбернаром. Очевидно, поэтому хотелось услышать от него что-нибудь по ветеринарной части, но симпатяга доктор желал лечить отнюдь не собачек. С большой гордостью он сообщил,
Я ухмыльнулась: очевидно, загоняя отснятый материал в компьютер, стажер немного промахнулся и зацепил предыдущую съемку. Слава богу, это не я записывала интервью в клинике «Проктолайф»! Мне трудно было бы удержаться и не предложить сенбернаристому доктору в развитие темы одаривать пациентов цветными фотографиями родного геморроя. В нарядных рамочках и с трогательной надписью: «Всегда с тобой!»
Душка-проктолог с экрана пропал, появилось красочное изображение неаппетитного плаката «Геморрой – враг твой!», потом вдруг возникло чье-то пугающе крупное око. Круглый глаз моргнул, камера дернулась и поехала вниз по крутой дуге, сопровождая изогнутый грязно-розовый шланг. Кишки мне показывают, что ли?! Двенадцать секунд – по таймеру – я пялилась на экран, пока до меня не дошло, что геморроидальная тема уже закрыта, и этот шланг – на самом деле никакая не кишка, а длинная тонкая шея…
– Вадик! – заорала я, не отрывая глаз от экрана.
И породила своим воплем цепную реакцию микрокатастроф: водитель Саша, со вкусом обедающий за большим столом в углу просторной комнаты, испуганно вздрогнул, выронил бутерброд и недовольно заворчал. Сандвич закономерно шмякнулся маслом вниз – прямо на колени сидящему рядом с Сашей Максу. Возмущенно вскрикнув, Макс быстрым движением смахнул бутерброд со своей штанины, и он метательным диском пронесся через все помещение в направлении двери, в проеме которой как раз возник испуганный моим криком стажер. Продемонстрировав великолепную реакцию, Вадик ловко отбил подачу кулаком, и несчастный бутерброд взмыл к потолку, уже в воздухе разваливаясь на куски. Обломки посыпались на головы присутствующим. Увесистый шмат маслянистой каши с сочным звуком ляпнулся на ладонь застывшему Саше.
– Возвращение блудного бутерброда, – очнувшись, ехидно прокомментировал Макс.
– Е-твое! – с чувством произнес Саша.
Тихо – из уважения ко мне – ругаясь, мужики спешно обирали с себя жирные крошки.
– Вадик, это кто?! – не обращая внимания на общую суету, я неверяще смотрела на экран.
– Это? – смахнув на пол комочек хлебного мякиша, стажер присел на диванчик рядом со мной. – Птички.
– Вижу, что не комарики, – нетерпеливо отбрила я. – Где ты это снял?!
– Да в том самом коровнике. То есть в курятнике…
– В страусятнике! – взвизгнула я, завороженно созерцая сцены на экране. – Вадька, это же страусы!
– А я так и подумал, – удовлетворенно сказал стажер, хлопнув себя по коленке. – Сомневался, правда, ты же сказала, что там куры… Да еще эта тетка, коровница, то есть курятница…
– Страусятница, – автоматически поправила я.
– Страусятница, – согласился Вадик. – Она сказала, что их к нам из Швеции завезли. В Швеции страусы разве водятся? По-моему, нет… Зато девки у них, судя по порнухе, как на подбор – здоровенные, голенастые, как те самые страусы. Я и подумал – может, это действительно куры, только такие особые, чистопородные шведские бройлеры. Большие и ногастые.