Конрад, или ребёнок из консервной банки

Нёстлингер Кристине

Конрад сидел за столом, застеленном черной шелковой скатертью, обложившись раскрытыми томами энциклопедии. Увидев госпожу Бартолотти, он сказал:

— Мама, я уже выучил шестьдесят семь новых иностранных слов, папа только что проверил меня.

Госпожа Бартолотти позакрывала все тома и сбросила их на пол. Потом сорвала шелковую скатерть, потому что от черного цвета у неё темнело в глазах, села к столу, положила на него руки и сказала:

— А теперь я разверну перед вами свой грандиозный

план.

Господин Эгон сел в кресло, ожидая грандиозный план, но Конрад, видимо, совсем упал духом. Он сказал:

— Извините, мама, но мне кажется, что никакой план не поможет. Эти люди с фабрики очень хитрые. Они всюду найдут меня. Придумают тысячу способов.

— Они тебя не найдут, — сказала госпожа Бартолотти, — Ведь чтобы напасть на твой след, им нужно некоторое время, а если они таки нападут на него, ты уже будешь не ты!

— Что это означает? — Господин Эгон вскочил с кресла.

— Сядь, пожалуйста, и выслушай меня! — велела госпожа Бартолотти.

Господин Эгон снова сел в кресло, и она продолжила:

— Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер. — Господин Эгон и Конрад кивнули. — Но! — Госпожа Бартолотти подняла указательный палец и победно покачала им. — Ведь отдел обслуживания ищет хорошего, очень вежливого, предупредительного, послушного фабричного мальчика. Именно такого, каких они производят. — Господин Эгон и Конрад снова кивнули. — Так вот, — госпожа Бартолотти нервно покачала пальцем, — так вот, нам надо изменить их изделие так, чтобы они и сами его не узнали.

— Ты хочешь покрасить ему волосы? — спросил господин Эгон.

— Ну и олух! — Госпожа Бартолотти покачала головой, смерила господина Эгона презрительным взглядом и повернулась к Конраду. — Какой мальчик будет противоположностью хорошему?

— Плохой, — ответил Конрад.

— А противоположность послушному?

— Непослушный.

— А противоположность тихому?

— Шумный.

— А противоположность вежливому?

— Невежливый.

— А смирному?

— Буйный.

— Видишь, каким он должен стать, — сказала госпожа Бартолотти аптекарю. — Тогда его уже никто не узнает.

— Нет! — взволновано крикнул господин Эгон.

— Так ты хочешь, чтобы его забрали?

— Нет! — крикнул господин Эгон еще взволнованнее.

— Ну так согласись, что Конрад должен полностью измениться.

— А иначе нельзя? — печально спросил господин Эгон.

— Нельзя! — решительно ответила госпожа Бартолотти.

Конрад кашлянул.

— Послушайте меня, — тихо сказал он, — План правда очень хороший. Но вы же знаете, мама, что я не могу стать другим. Я уже пробовал. Ради Кити пробовал, и ничего у меня не вышлю.

— Глупости, — фыркнула госпожа Бартолотти и заявила Конраду,

что все уже подробно обсудила с Кити. — Это пустые разговоры, что ты не можешь стать другим, — сказала она. — Тебя таким не сделали, а так выучили. В отделе окончательной обработки. А теперь Кити переучит тебя! Они тебя ко всему этому приучали, а Кити отучит!

— Вы, правда, верите, что меня можно изменить? — спросил Конрад.

— Попробуем, — сказала госпожа Бартолотти.

Она попрощалась с Эгоном и Конрадом и поцеловала мальчика трижды в каждую щеку, потому что побаивалась, что не скоро его увидит.

Этой ночью она спала очень беспокойно, ей снился страшный сон. Словно два огромных серых человека ловили Конрада, а он убегал. Они поймали его, потому что пол был весь устлан мягкой жевательной резинкой, поэтому Конрад застрял в ней и не мог убежать. Госпожа Бартолотти хотела броситься ему на помощь, но тоже завязла в жевательной резинке и не могла сдвинуться с места.

Когда этот страшный сон приснился ей десять раз подряд, госпожа Бартолотти решила встать. Она надела халат и пошла в ванную. На улице было еще темно. Она начала краситься. Очень густо, потому что надеялась, что от этого станет веселой. Потом сварила кофе в большом кофейнике, закурила сигару и села к кухонному столу, ожидая непрошеных гостей. Она смотрела в окно и видела, как небо медленно светлело. Сначала на улице было совсем тихо, потом, когда небо на востоке порозовело, внизу загудели машины и зашипели шинами на повороте. Каждый раз, когда по лестнице кто-то шел, госпожа Бартолотти вздрагивала. И каждый раз, когда проходили мимо её дверей, она облегченно вздыхала.

Когда она выпила седьмую чашку кофе, на лестнице снова кто-то затопал, но в этот раз не миновал её дверь, а позвонил в неё.

Госпожа Бартолотти захотелось залезть под стол или спрятаться в угол за холодильником. Но она подумала: «Если не сейчас, то спустя некоторое время, а всё равно он придет» — и заставила себя выйти в прихожую.

Человек, который стоял за дверью, был очень худой и очень низенький, одет в голубой комбинезон. Возле него на половичке стояла большая блестящая банка с крышкой, которая не открывалась, а закручивалась.

«Он хочет запихать в неё моего Конрада», — подумала госпожа Бартолотти и так разозлилась, что весь её страх пропал.

— Что вам нужно? — спросила она, сердито глядя на мужчину в голубом комбинезоне сверху вниз, потому что была немного выше его.

— Я должен забрать ошибочно присланный заказ, — сказал человек в комбинезоне.

— Очень жаль, — ответила госпожа Бартолотти, — но ошибочно присланный заказ три дня тому назад исчез. Наверно, сбежал к чертовой матери.