Консервный нож (др. изд.)
Шрифт:
– Теперь я скажу, зачем вы мне понадобились. Только что мне доложили, что, во-первых, двое ваших работников, Пересвет и Пинаев, доставлены Кхемматом сюда, на базу, и, во-вторых, в действие скоро вмешаются иные силы, о которых вы не подозреваете.
– Дайсониане?
– Ах, даже так? Еще раз примите мой комплимент. Вы правы, дайсониане наконец зашевелились. Флоренс Дженнифер ваш работник?
– Странный вопрос. По нашим данным, она ваш работник…
– Все правильно, я спросил на всякий случай. Она разведчик дайсониан. Так вот, вы сейчас по рации свяжетесь с Д-комплексом, там у вас, кажется, координирующий работу контрразведки центр, и прикажете всем покинуть Сферу. Эвакуация исследователей – половинчатое
Калашников молча повернулся и проследовал к выходу из помещения, повинуясь жесту робота: тот держался сзади, равнодушный ко всему, что выходило за пределы приказа хозяина. Савва до боли в голове пытался вспомнить, где видел человека, разговаривавшего с Гриффитом, и не мог. Ни на Мухаммеда бин Салиха, ни на Суннимура Кхеммата незнакомец не походил – значит, это и был тот самый разведчик, представитель пресловутой цивилизации Продавцов.
Сфера Дайсона
В десяти миллионах километров от Дайи светящиеся облака, пульсируя и кипя, продолжали свою загадочную жизнь, формируясь в гигантские геометрические фигуры: веретено, шар, копье.
«Копье» направилось к одной из планет, которую люди нарекли Дайсоном-2, «веретено» двинулось к Д-комплексу, оставляя за собой длинный негаснущий хвост. «Шар» поднялся над плоскостью системы и устремил свой полет к самому большому вывалу в трехслойной оболочке Сферы.
Спустя час после своего рождения облака неизвестной субстанции достигли цели и замерли каждый у своего объекта. Хвосты из искристого тумана по мере движения самих облаков продолжали вытягиваться, светиться и играть мириадами огненных вспышек-искр. С Д-комплекса и с баз землян к ним стартовали модули, ведомые суровыми молодыми пилотами спасательной службы Земли, зависли в сотне километров, включив автоматические исследовательские системы. И во всей Сфере, казалось, все живое затаило дыхание. Некто огромный, сравнимый по размерам со Сферой, вгляделся в панораму событий, с легкостью проникая взором сквозь толщи атмосфер и океанов планет, стен искусственных сооружений, скал и планетарных недр.
Он увидел инородную технику: спейсеры, модули, цилиндры, ТРБ, лагеря экспедиций, застывших у экранов людей, ощутил их напряжение и тревогу, не понимая, чем они вызваны, «ощупал» невидимыми пальцами раны на теле планет, нанесенные пришельцами, и еще раз, более внимательно, прислушался к бушующей, клокочущей стихии мысли, пытаясь выловить очаги отрицательных и положительных эмоций. Ему не сразу удалось это сделать, к тому же было неясно, кто из пришельцев друг, а кто враг: без длительного изучения ситуации или без подсказки обойтись было невозможно, и тогда исполин позвал своего разведчика, не узнавая его в «толпе».
Ответа не было.
Снова и снова колосс беззвучно, но так, что содрогалось пространство, бросал в космос призыв откликнуться. Никто не отзывался на этой волне мыслесвязей,
Тогда исполин – искусственный интеллект, посланец бывших хозяев Сферы – отыскал в ее колоссальном объеме области, где стихия мысли кипела наиболее напряженно, и сосредоточил на них внимание. Сквозь «гул» пси-поля пробилась мысль одного из пришельцев…
– Добро сильнее зла, – медленно сказал Косачевский, устало разглаживая лицо ладонями. – Все так, все верно… И все же всегда наступает момент, когда вся наша техническая мощь, призванная укротить зло, оказывается бессильна и финал схватки начинает зависеть от крохотной детали, от чего-то малого, эфемерного, невидимого глазом – от мужества и благородства одного-двух человек, от их ума, выдержки, великодушия и зачастую неосознанного стремления к идеалу, имя которого – любовь…
Посланец дайсониан не знал, что такое любовь, потому что был создан, во-первых, не людьми, а во-вторых, для определенной цели, поэтому не стал анализировать «пакет смысла» речи человека и не смог оценить ее глубины. Он был слишком велик и чудовищно далек от всего того, что человек называл моралью, этикой, добром и злом…
Никита Пересвет
– Какая неожиданная встреча! – сказал, приятно улыбаясь, Суннимур Кхеммат. – Не двигаться! – предупредил он попытку Пинаева выхватить оружие. – Я выстрелю первым. Оружие на пол!
– Спокойно, Ждан, – проговорил Никита. – У него анализатор и «универсал». Послушаем, что он нам предложит.
– Речь профессионала, – снова улыбнулся Кхеммат, следя за каждым движением друзей. – Сейчас придет мой помощник, и мы вчетвером прогуляемся по свежему воздуху. Очень кстати вы здесь оказались, хотя я и не ожидал увидеть вас в каюте мисс Дженнифер. Впрочем, вы ей симпатизировали, камрад Пересвет?
– Где Калашников? – спросил Никита, не отвечая на вопрос.
– Он приятно проводит время в компании Флоренс. Он будет весьма удивлен, увидев вас… м-м…
– На основной базе, – тихо подсказал Пинаев.
– Вы догадливы. Тем не менее вынужден вас огорчить – это вам не поможет. – Кхеммат повел стволом парализатора. – Поднимите руки повыше, уважаемые, раздвиньте ноги пошире, пошире. Из позы «шпагат» не очень-то попрыгаешь, не так ли, спортсмены? – В тоне Кхеммата прозвучала издевка. Он обошел каюту Флоренс, обыскал стойку универсального комплекта, в задумчивости остановился у незакрывшейся дыры тоннеля, откуда тянуло озоновым сквозняком.
– Неужели она ничего не держала в каюте? И не оставила координат, где ее искать? Шеф будет огорчен. Что скажете, камрад Пересвет?
– Не знаю, о чем вы, – пожал плечами Никита.
– Ну хорошо, это не имеет значения. Итак, прошу вас следовать за мной… м-м… вернее, впереди меня. Пинаев, вы первый, живо!
Ждан посмотрел на Никиту и безмолвно шагнул в тоннель. Инспектор последовал за ним, и в этот момент в каюту вошел широкий, неуклюжий на вид мужчина с некрасивым смуглым лицом. Он был похож на Салиха.
– За мной идут, – просипел он сдавленным голосом.
– Быстро в люк! – Кхеммат подтолкнул Никиту в спину, ввалился следом, за ним – угрюмый незнакомец, что-то тонко просвистало, и равнодушная сила понесла всех четверых в невесомости сквозь сплетения и вязь конструкций, коридоров, помещений, колодцев, залов – вниз, в искристую бездну.
Длилось это падение недолго, минуты две. Негрубо, но ощутимо людей сдавила упругая невидимая пелена, повернула, выстроила в затылок друг другу и вытолкнула в квадратное помещение с синими стенами, напоминающими соты. В углу светилась какая-то непонятная установка, а рядом из ячеистой стены выпирала белесая «опухоль» «прыг-скока» – дайсонианской разновидности метро, внутри которой горел зеленый огонек готовности к пуску.