Консьерж (Пока ты спал)
Шрифт:
— Да иди ты в задницу! — Голос Клары вернул Киллиана к реальности.
Девушка нервно пошла в спальню. Киллиан сделал шаг назад, чтобы получше спрятаться в темной комнате. На долю секунды он успел увидеть Клару, которая пролетела мимо с опущенной головой, проскользнула слишком быстро, чтобы он успел изучить выражение ее лица. Она громко хлопнула дверью. «Свищ начинает причинять боль», — подумал Киллиан. В доме воцарилась тишина. Никто из троих не шевелился. В 23:40, после двух часов мертвенной тишины, Киллиан понял, что Клара еще не спит. Из спальни доносился тонкий,
— Клара?
Девушка не открыла, но перестала плакать и затихла. Из своего укрытия Киллиан видел, как Марк потянулся к дверной ручке, но в последний момент передумал. «Все еще обижается», — с удовольствием отметил Киллиан. Марк, с отрешенным выражением лица, вернулся в гостиную. Похоже, он лег на диван; квартиру снова наполнила идеальная тишина.
Консьерж чувствовал вкус победы. Несмотря на то что он не видел этого своими глазами, он достиг цели: Клара больше не улыбалась. Он стер с ее лица улыбку и заставил плакать, рыдать в подушку. Он был удовлетворен, но еще не насытился. Ситуацию нужно было завести еще дальше, чтобы почувствовать полноценное, глубокое счастье. Он вберет в себя до последней капли ту радость, что внезапно послало ему небо.
Следующее изменение произошло только через три часа: погас свет в гостиной. Марк, судя по всему, решил поспать на диване.
Киллиан наблюдал за ситуацией спокойно, чувствуя себя хозяином происходящего. Он выждал еще час и вышел из комнаты в 3:40, босиком и очень осторожно. В гостиной он действительно увидел силуэт Марка, лежащего на диване и укрытого вместо одеяла спортивной кофтой с капюшоном.
Дверь в спальню была закрыта. Киллиан подошел и прижался к двери ухом, но ничего не услышал.
Он решил, что пора приступать к действиям. Открыл верхнюю дверцу шкафа в гостевой спальне и убедился, что в секретном месте, в целости и сохранности, стоят его дорогие дезодоранты и флакон концентрированного домашнего хлороформа.
Прикрыв лицо вместо маски одним из платков Клары, он приблизился к мужчине, спящему на диване. Марк лежал лицом к телевизору, и Киллиан не видел, открыты ли его глаза. Дыхание было спокойным и легким, еле слышным; оставалась небольшая вероятность, что он все-таки не спит. Нелегкий, полный неожиданностей день, окончившийся ссорой, мог повлечь за собой и бессонную ночь.
Не останавливаясь, на ходу, консьерж достал из кармана кухонный ножик и зажал его в правой руке. Было важно соблюдать тишину, чтобы, даже если жених Клары не спит, напасть на него внезапно и неожиданно.
Он подошел к спинке дивана. Марк лежал на боку. Киллиан тихо поднес к шее мужчины свою правую руку. Кончик ножа замер на небольшом расстоянии от кожи. Если он поднимется или резко повернется, металл вонзится в плоть. Киллиан поднес к его носу левую руку с ватным тампоном, пропитанным наркотиком.
Марк отреагировал именно так,
«С этим разобрался».
Киллиан еще раз пропитал вату хлороформом и направился в спальню. Держа нож и тампон в одной руке, другой он тихо отворил дверь и подумал, что, даже если Клара не спит, в темноте она спутает его с Марком, и это даст ему немного времени, чтобы с ней справиться. Но Клара спала, спала крепко и глубоко, восстанавливая психику после серьезной размолвки с Марком. Киллиан прижал тампон с хлороформом к ее носу, а потом включил лампу, стоящую на тумбочке.
— Ты много плакала, да?
Лицо девушки все еще было мокрым, как и подушка у ее щеки.
Он погладил Клару по животу; внутри был его ребенок. Больше никаких чувств не появлялось, свое любопытство он уже удовлетворил. Он понял, что этот сгусток клеток совершенно ничего для него не значит.
— Хлороформ, конечно, на пользу малышу не пойдет…
Он был доволен. Доволен, как никогда. Наконец-то он видел признаки поражения своего первейшего врага. Это было настолько же очевидно теперь, насколько невозможным казалось еще несколько часов назад.
— Жизнь меняется очень быстро, Клара.
Киллиан чувствовал себя таким счастливым, что не хотел, чтобы этот момент закончился. Он наслаждался жизнью, не хотел потерять это ощущение, и решил доставить себе еще одно, земное удовольствие.
Он улегся рядом с девушкой и задрал ее юбку. Стянул колготки, стараясь не порвать их. В ванной не было ни крема, ни молочка для тела, чтобы увлажнить Клару, как он делал раньше, поэтому пришлось действовать деликатно.
Он вошел в нее, прижимаясь к ее спине животом, обнимая ее за грудь. Он плавно, медленно двигался внутри нее. Он был счастлив. Он жил.
В пять утра Киллиан покинул квартиру. Клара, снова одетая, спала на спине, в той же позе, в какой консьерж ее обнаружил. Марк все так же спал на диване, лежа на боку.
После долгого утреннего душа он столкнулся с небольшой, но новой для себя проблемой. Теперь, когда с работы его уволили, нужно было решить, чем заниматься в течение дня. Киллиан хорошо знал себя и понимал, что бездельничать — это неподходящий вариант. Если будет нечем заняться, его мозг миллион раз переварит все, что произошло ночью, и может превратить безусловный успех в провал. Нужно было обязательно занять себя чем-то рутинным.
Оставив униформу в шкафу на плечиках, он, чуть позже, чем привык, вышел из квартиры. Киллиан не спал ни минуты этой ночью: он был слишком возбужден и взволнован, чтобы уснуть.
Внешняя калитка была открыта, ведь накануне вечером никто не озаботился тем, чтобы запереть ее. На асфальте напротив входа намерзла тонкая пленка льда, который легко ломался под тяжестью шагов, и мокрая обувь тех, кто входил в дом, оставляла грязные следы. Киллиан подумал, что вечером можно будет налить побольше воды, чтобы лед на следующий день был потолще, и кто-нибудь из соседей сможет поскользнуться на нем и упасть. Постепенно появлялись дела.