Конспекты на дорогах к пьедесталу
Шрифт:
Определив за три года, что по поведению он скорее хищник, чем примат, что верность женщины для него условие обязательное, а домашний уют важнее гибельной страсти, Володя стал придерживаться иных отношений. Впереди оставался последний, четвёртый курс. Недавняя знакомая Кристина, «столичный житель в третьем поколении и из порядочной семьи» жила по соседству с невестой Кранчевского.Такое представление, похожее на зачитывание родословной на выставке собак, никак не перевешивало коротких толстеньких ножек откровенно некрасивой брюнетки.
Думая о своём пока не устроенном будущем, Стальнов вернулся с рынка на дачу. Он замочил огурцы в холодной воде, чтобы
С блаженством растянувшись на твёрдом дачном матрасе и укутавшись в простыню, Стальнов какое-то время упоённо слушал пение птиц за открытым окном, пока не погрузился в глубокий, восстанавливающий сон.
Глава 15
В секторе по прыжкам планку только что установили на высоте метр шестьдесят. Изначально на этот экзамен в группе один-один заявились шестнадцать участниц. Но легкоатлеток из них было четверо, а прыгуний в высоту и вовсе две – Кашина и Николина. Представительницы других видов спорта перепрыгивали планку кто «ножницами», кто, поджав сразу обе ноги, как в прыжках в длину, а одна – даже проныривая рыбкой. Любой способ засчитывался, если планка не падала. На высоте один метр сорок пять сантиметров сектор остался во владении легкоатлеток. Лиза, едва живая после забега, взяла эту высоту и добровольно отказалась от дальнейших прыжков. Света Цыганок, ловко преодолевшая метр пятьдесят, на следующей высоте на первой же попытке врезалась в планку.
– Тоже мне карикатура, – прошипела Кашина, – быстрее бы уже закончила, чтобы мне тут не остывать.
При жаре под тридцать градусов остыть было трудно, но Ира вела себя, как именитые высотники: после каждой удачной попытки натягивала свое кричащее трико, олимпийку и расшнуровывала шиповки. Николина, начав соревнование с высоты метр пятьдесят, прыгала сразу за Светой.
– Ну и карга-а-а, – тихо прокомментировала она слова Иры, готовясь к прыжку. Цыганок, тоже тихо, ответила:
– Та не обращай внимание, Ленуся! Таких краль видали мы по самое не хочу. Ты давай, накати её, шоб не выпендривалась.
– Попробую, – Николина отбила Свете по ладони. Девушки были знакомы с четырнадцати лет – впервые встретились на Юношеском чемпионате страны в Тарту и стали переписываться, как тогда переписывались все. А месяц назад, узнав друг друга в Вильнюсе, обрадовались, даже не предполагая, что совсем скоро увидятся снова. Когда вчера Цыганок наткнулась на Николину у доски с расписанием экзаменов, из приёмной выскочил перепуганный Костин: самая совершенная пожарная сигнализация была слабее восторженного писка евпаторийской бегуньи. А когда Света увидела в общежитии и Лизу Воробьёву, то, как призналась сама, «выпала в осадок». Три абитуриентки подружились, как это бывает только в молодости – сразу и на всю жизнь.
Высоту в метр пятьдесят пять Николина взяла легко. Света неудачно использовала оставшиеся две попытки, но не расстроилась. Преодолённые метр сорок пять обеспечили четвёрку. Зная, что за спринт у неё пять, а впереди ещё гимнастика
– Да уж, эта с косой глотку кому хошь перегрызёт, – сказал Гена, подсаживаясь к Цыганок поближе. – Как она тебя подковырнула, да?
– Идиотка, – характеристика Светы была краткой.
– Норовистая, – выразил Гена свое мнение о Кашиной.
– Гоношистая, – поправил Виктор Малыгин. – Корчит из себя много. Глотку драть – много таланта не надо.
– Во, Витюша! Правильно говоришь. А то – «норовистая, норовистая»! Почему это, Гена, она для тебя норовистая? – Света сразу выделила из всех этого длинноносого чубастика с хитрым взглядом и характерным для украинцев говором. Волейболист поплыл от листьев деревьев, качающихся в девичьих глазах.
– Та почему, почему? Потомуша.
– Потомуша, потомуша, – задумчиво пропела Цыганок. – Эх, попить бы. Жарень такая, – она потянулась.
Гена невольно сглотнул слюну, вытянул шею и указал взглядом вдаль:
– Это надо в общагу идти. Или на кафедру лыжного спорта – она ближе всех.
– Держи, Света! – протянул бутылку Попинко. В его огромной спортивной сумке мог бы поместиться целый буфет. Сидящие посмотрели на бутылку с завистью.
– О, спасибо, дружище, спасаешь, – Света взяла «Боржоми». – А стаканчик?
– Нет у меня стаканчика, – сказал юноша, проверив. – Это мама мне котомку в дорогу собирала, – кивнул он на огромную сумку и засмеялся. На котомку она похожа никак не была.
– Мама? Это хорошо. Отличная, значит, мама! Ладно, Андрюша, я аккуратно попью. – Девушка зубами стянула пластиковую пробку, какой бутылку закупорили после того, как освободили от железной, и налила себе в рот воды, не прислоняя край бутылки к губам. – Гигиена – превыше всего. Держи, тебе ещё прыгать. Спасибо! – сладостное для любого украинца фрикативное «гх», с придыханием, прозвучало мягко и уютно. Савченко улыбнулся, снова сглотнул слюну и проводил «Боржоми» взглядом до сумки.
– Сходи на кафедру лыжного спорта, – тут же посоветовал Малыгин.
Гена молча кивнул.
В это время Михайлов и студент, помогавший судить, подняли планку на высоту метр шестьдесят. При личных рекордах за метр семьдесят подобная высота должна была казаться высотницам плёвой. Но, учитывая качества сектора для прыжков – резины не было и здесь, – а также стресс, обе заметно посерьёзнели. Николина заново промеряла стопами разбег на дуге, впритык приставляя пятки к носкам. Ей никак не удавалось приспособиться к битуму. Даже отечественная резина, которую считали твёрдой, казалась в сравнении с ним ватой. Прыжковая шиповка на правой, толчковой ноге – фирменная, дорогая, с короткими гвоздями на пятке – скользила по покрытию, тогда как беговая на левой маховой по-прежнему вязла. Добавив еще один шаг, Лена сделала прикидку: пробежала по разбегу и оттолкнулась, чтобы определить дистанцию до планки. Попинко показал ей место предполагаемого отталкивания. Помочь сверить разбег в секторах являлось святым. Убедившись, что всё сходится как нужно, Николина пошла к лавочке с вещами, чтобы взять мелок и нарисовать новую отметку начала разбега. Кашина, наблюдавшая за действиями соперницы, наступила на меловую палочку именно в тот момент, когда Лена нагнулась за нею.