Конспираторы
Шрифт:
Вернувшись в салон, он обводит взглядом лица пассажиров, начинает вспоминать свои разговоры с Аямэй.
В проходах, катя перед собой тележки, появляются стюардессы. Хорошенькая смуглая девушка с раскосыми глазами улыбается ему. Он читает имя на бейджике: Линда. У нее кошачья фигурка, а ягодицы, наверно, похожи на два спелых манго.
Двадцать минут спустя, стоя у автомата с напитками, Линда рассказывает Биллу Каплану свою жизнь.
Линда, а знаешь ли ты, что перед тобой человек, которому случалось убивать? — мысленно обращается он к ней, а вслух так и сыплет шутками. Она смеется.
Линда, знаешь ли ты, что, заигрывая с тобой,
Линда отрывает клочок салфетки, пишет на нем номер мобильного телефона и название отеля, в котором будет ночевать. Билл Каплан прячет его во внутренний карман пиджака. Сделав несколько шагов по проходу, оборачивается. Она улыбается ему.
Линда, знаешь ли ты, что твоя улыбка адресована незнакомцу, который подарит тебе два часа своей жизни и канет навеки?
Билл Каплан возвращается к ней.
— My name is Peter Schwab.
— Good bye, Peter, see you tonight [4] .
Пекин. Белая «тойота» едет по третьему кольцу.
— Bill, you look terrific!
— I’ve been doing some meditation [5] .
— И как? Помогает?
— Неплохо, чтобы проветрить голову. Как поживает Хелен?
— Она ушла от меня полгода назад. Вернулась в Бостон.
4
Меня зовут Петер Шваб. — До свидания, Петер, до вечера (англ.).
5
Билл, ты потрясающе выглядишь. — Я медитирую (англ.).
— Извини.
— Ты же знаешь Хелен, она хотела детей, собак, домик за красивой белой оградой. Я еще не готов выйти в отставку.
— У нас с Изабеллой была та же проблема.
— Не бери в голову. Я сплю с китаянкой в Пекине, с австралийкой в Шанхае, с кореянкой в Харбине, с англичанкой в Гуандуне. Помнишь, что ты сказал мне, когда от тебя ушла Изабелла?
— Нет, Джон, не помню.
— «Мы слишком свободны, чтобы отказаться от свободы».
— Я так сказал? Четыре года назад я, однако, был оптимистом! Надо же, думать, будто мы свободны!
— Ты жалеешь об Изабелле?
— Жалею ли? Сам не знаю. Такие люди, как я, живут одним днем. Сожаление — это слишком благородное чувство. Я его не заслуживаю.
— Ты изменился, Билл. Прежде ты не был так суров к самому себе.
— Когда Джек сломался, я был рядом. Он бросался на прохожих и кусал их, то еще было зрелище. Как можно уважать себя, зная, что в один прекрасный день кончишь, как он?
— Я слышал, его выписали из больницы три недели назад. Жена ухаживает за ним. Он не скучает. Целыми днями строит домики из спичек и разрушает их вечером.
— Наверно, он счастливее нас.
— Это одному Богу известно. Ты сейчас откуда?
— Из Куала-Лумпура.
— Сколько пробудешь в Пекине?
— Меньше суток. Сейчас уже суббота. Я должен вылететь из Пекина завтра на рассвете — Сингапур, Куала-Лумпур
— Радуйся, что есть я. Кто еще согласится устроить тебе такой вояж? Контора в курсе?
— Конечно нет. Пока бы я подал запрос, пока бы они его рассмотрели и в итоге все равно отказали бы, сам знаешь, как это делается… Когда инициатива исходит не от них, они все принимают в штыки. Просто чтобы тебе жизнь медом не казалась и чтобы показать, что решают они.
— Век бы их не видеть. Просиживают штаны в кабинетах и играют в компьютерные игры между телефонными конференциями. А мы здесь вкалываем, здесь и подохнем. Совсем недавно я потерял трех своих людей. Китайцы послали специалистов по боевым искусствам, те били их в адамово яблоко, а потом выбросили из окна — все чисто, самоубийство. Теперь ты понимаешь, почему я отпустил Хелен. Ну не мог я ее удерживать.
— Ты по-прежнему работаешь с Триадами?
— С кем я только не работаю! И конца этому не видно! После «холодной войны» — звездные войны. Сражаться надо со всеми — с исламистами, с крестными отцами, с промышленными супершпионами и, конечно, с «кротами».
— Осади назад, Джон, не надо спешить на тот свет.
— Да, тут ты прав. Я всегда спешу. Это плохо. Вот, возьми, это цветные контактные линзы, а на голову надень бейсболку. Снимать ее не надо. В этом году все китайские кинозвезды носят такие на пресс-конференциях. Мода. Держи обручальное кольцо, надень на палец. Вот твоя визитная карточка. При встрече с китайцем всегда обмениваются визитными карточками, это церемония. С тех пор как ты уехал в Европу, ничего не изменилось.
— «Кристофер Лизард, продюсер. Две тысячи один, десять тысяч семьсот семьдесят, Уилшир-бульвар, Лос-Анджелес, Калифорния девяносто-ноль-двадцать четыре». Лизард? Терпеть не могу ящериц [6] .
6
Lizard — ящерица (англ.).
— Извини, мне иной раз не хватает фантазии. Меня зовут Джордж Бургер, я твой ассистент. Как только я увидел его, мне стало ясно, что с этим типом надо идти напролом. Я сказал ему, что ты — независимый продюсер, делаешь документальный фильм о Тяньаньмынь. Заверил, что это ему ничем не грозит: его мы снимать не станем. Его имя нигде не будет упомянуто. Нам нужно только, чтобы он рассказал об Аямэй. Он на все согласился.
— Как его английский?
— Ничего, лопочет бойко. А ты-то не забыл китайский?
— Нет… еще не забыл.
— Этот твой тип — первый строительный подрядчик в Пекине. Сам увидишь, в его кабинете стены из чистого золота! У богатых китайцев всегда дурной вкус. Ты готов? Его офис на двадцатом этаже. Я заеду за тобой в отель в семь часов, прокатимся по Пекину.
— Thanks! — говорит Джонатан, хлопнув по плечу своего бывшего напарника.
235, улица Вечного Спокойствия.
Золоченые перила, сияющее зеркало, розовый мрамор. Освещение в лифте меняется на каждом этаже; наконец двери бесшумно открываются. Гигантский феникс раскинул золотые крылья над внушительной стойкой ресепшена, за которой сидят рядком семь прехорошеньких китаянок в наушниках и с микрофонами.