Констанция. Книга пятая
Шрифт:
— Почему?
— Это против моих правил.
Констанция видела в зеркале отражение короля, его лицо было хмурым, взгляд из-под сдвинутых бровей жестким и решительным.
— Я тебя накажу.
— Воля ваша, вы вообще можете сделать со мной все, что угодно. Вы можете запереть меня в какую-нибудь комнату, можете отослать на конюшню, можете заставить стирать ваше белье, ведь вы мойповелитель. — Но я не хочу быть повелителем, я хочу только одного…
— Нет, этого никогда не будет.
— Ну почему? Неужели твое холодное сердце не дрогнет,
— Вижу, но это ни о чем не говорит, мое сердце бьется ровно и спокойно.
— У тебя, Констанция, не сердце, у тебя в груди камень.
— Возможно.
Все чаще и чаще подобные разговоры происходили между королем и его фавориткой, все чаще и чаще король выбегал из комнаты Констанции, раздосадованно бросаясь на кого-нибудь из слуг.
— Где моя лошадь?! Я приказывал, чтобы она стояла у крыльца!
— Сию минуту, ваше величество, приказ будет исполнен.
— Она должна стоять! — кричал король Витторио, избивая слугу, хотя тот ни в чем не был виновен.
А когда лошадь подводили к крыльцу, король уже был занят тем, что распекал кого-нибудь из слуг за незначительную провинность, за то, что плащ был подан не ко времени, что шляпа была черного, а некоричневого цвета, за то, что письма не были вовремя переданы в столицу. Слуги испуганно оправдывались:
— Ваше величество, но ведь вы этого не приказывали!
— Как я не приказывал?! — громогласно кричал король. — Я сто раз говорил тебе об этом и если еще раз ты наберешься наглости и ослушаешься своего короля, то будешь наказан самым жестоким образом! Пойдешь служить в армию, пойдешь служить простым солдатом, и там ты узнаешь, как не выполнять приказания короля!
— Все будет исполнено, ваше величество, — оправдывался слуга, бросаясь выполнять приказание.
— Стой! — кричал ему вслед король. Слуга оборачивался и кланялся.
— Да что ты кланяешься как болван!
— Я слушаю, ваше величество.
— Пошел вон!
Слуга пятился, покидая дворец. Констанция, слыша, как король распекает своих слуг, злорадно улыбалась.
— Ты скоро сойдешь с ума — и дорого тебе обойдется власть надо мной. Я превращу тебя в простую марионетку.
Но говоря и думая это, Констанция чувствовала жалость к королю, ведь она прекрасно понимала, что этот большой и сильный человек болен, и его болезнь называется любовью. Конечно, ей как всякой женщине льстило, что ее так горячо любит король, но она не могла исправить саму себя, не могла исправить свой характер и полюбить в ответ на любовь. Ее сердце оставалось холодным, хотя тело любило короля, любило
Его страстные ласки, его неистовство. А вот душа и разум не могли с этим смириться.
Однажды, во время чаепития, когда король Витторио и Констанция сидели на веранде загородного дворца в Риволи, король отставил чашку и ласково взглянув на Констанцию, спросил:
— Дорогая, ты себя хорошо чувствуешь? Констанция
— Так ты не ответила, — более настойчиво сказал король Витторио и дал знак слуге, чтобы тот удалился.
Когда слуга скрылся, король Витторио взял Констанцию за руку.
— Неужели ты всегда будешь так холодна ко мне? Констанция вновь пожала плечами.
— Не знаю, не знаю, может быть, пройдет время и что-нибудь изменится.
— Но почему ты такая?
— А почему ты такой? — вопросом на вопрос ответила Констанция.
— Я — потому что люблю тебя, люблю, я уже потерял голову, обезумел от любви, неужели тебе это не ясно?
— Возможно, и ясно, но все равно это ничего не меняет, — Констанция золотой ложечкой помешивала уже давным-давно остывший кипяток.
— Может быть, что-нибудь еще? — перевел на другую тему разговор король и, подняв блюдо с разнообразными пирожными, предложил Констанции.
Та посмотрела на угощение, потом в глаза Витторио и взяла пирожное.
— Если ты еще чего-нибудь хочешь, то только попроси, — сказал король Пьемонта Витторио, глядя в глаза Констанции. Та покачала головой.
— А мне нужен сын, — вдруг сказал король. Рука Констанции с поднесенным ко рту пирожным застыла в воздухе.
— Сын?! — как бы не поверив, переспросила женщина.
— Да, да, сын, — быстро заговорил король.
— Но ведь он будет незаконнорожденным, — скептично усмехнулась женщина.
— А мне плевать, я могу сделать его принцем, — король поставил блюдо с пирожным и опустив локти на стол, оперся на кулаки, продолжая неотрывно смотреть в глаза Констанции.
— А если родится дочь? Король улыбнулся.
— Я думаю, будет сын. Констанция усмехнулась.
— Это сможет решить много проблем, — король смотрел на Констанцию, которая невозмутимо принялась есть пирожное.
— Я думаю, больше проблем возникнет, чем исчезнет, — улыбнулась Констанция, смахивая крошки с ярких губ.
— Нет-нет, ты не права.
— Я всегда права, и ты это знаешь, — ответила женщина, — к тому же, ты не подумал о том, что может быть, я не хочу детей.
— Как?! — вскинув голову, воскликнул король Витторио.
— Не хочу — и все.
— Ты не хочешь детей от меня? Констанция пожала плечами.
— Может быть, я просто не хочу детей.
— Но я тебе уже говорил тысячу раз и повторю в тысячу первый, Констанция — я тебя люблю.
— Я действительно слышала это тысячу раз, но к сожалению, пока не могу ответить тем же. А дети, рожденные не в любви, как правило, несчастны.
— Откуда тебе об этом знать? Вот твой сын был рожден в любви, ведь ты любила Армана?
— Почему любила, — как-то холодно заметила Констанция.
— Ты хочешь сказать, что любишь его? — король грохнул по столу кулаком так сильно, что несколько чашек упали на мраморные плиты пола и рассыпались на сотни осколков.
— Я этого не сказала, ты сам об этом подумал.