Константин Ушинский. Его жизнь и педагогическая деятельность
Шрифт:
Такие именно исполнители и окружали К. Д. Ушинского. Уже в 1860 году, т. е. через год после появления его в Смольном институте, когда успел определиться характер предпринятых им реформ, около Ушинского сгруппировался кружок молодых педагогов, имена которых пользуются в настоящее время общей известностью. В состав этого кружка входили: В. О. Буссе, В. И. Водовозов, священник Головин, Дестунис, барон М. О. Косинский, Лемеки, В. И. Лядов, Массон, О. Ф. Миллер, Л. Н. Модзалевский, А. И. Павловский, Я. И. Пугачевский, Раевский, М. И. Семевский, Д. Д. Семенов и другие. Многие из них сошли уже в могилу, оставив по себе признательную память и очень почтенные педагогические сочинения.
Значительная часть этого блестящего педагогического персонала была получена Ушинским
Самая эпоха возрождения и обновления России, когда сущность торжествовала во всем над бездушною формою, немало благоприятствовала такому замечательному подбору преподавателей. Облеченный обширными полномочиями и высоким доверием предержащих властей, Ушинский не останавливался в привлечении к педагогической деятельности несомненно даровитых людей, у которых, однако, не оказывалось соответствующих этому предмету официальных дипломов. Так, с большою пользою для дела, но в обход формализма, им были приглашены молодые офицеры: инженер барон М. О. Косинский – преподавателем математики и артиллерист М. И. Семевский – преподавателем истории. Оба они оказались не только превосходными наставниками, но немало потрудились впоследствии и на более широком общественном педагогическом поприще, Семевский же еще и на литературном как издатель “Русской старины”. Кроме того, Ушинский пригласил было преподавателем русского языка в младших классах института и известного писателя П. Г. Помяловского, очень выгодно зарекомендовавшего себя в качестве учителя в бесплатной Шлиссельбургской воскресной школе для детей рабочих. Помяловский, однако, дав несколько очень удачных пробных уроков в институте, отказался от штатного места преподавателя, не чувствуя в себе достаточно склонности к специальной педагогической деятельности.
Дружественным, единодушным кружком собрались преподаватели около Ушинского. Всех привлекали высокие умственные и нравственные качества даровитого, энергичного руководителя, державшегося, однако, вполне по-товарищески. Здесь все делалось сообща, подвергалось дружному, одушевленному обсуждению.
На весь Петербург славились педагогические четверги Ушинского. В маленький флигелек Смольного монастыря, находившегося в то время довольно далеко за городскою чертою, в небольшую, уютную квартиру Ушинского еженедельно собирались не только друзья его и помощники-сослуживцы по институту, но и все, кто живо интересовался педагогическими вопросами. Интересоваться же действительно было чем, – было чему учиться. Тут можно было узнать все, что есть нового и выдающегося в педагогической области по части взглядов, методов и систем преподавания. Тут же, в общей беседе и оживленных спорах, намечались, обсуждались, вырабатывались новые программы и планы преподавания, проектировались разные изменения и улучшения.
Эти четверги сплачивали петербургскую педагогическую семью и вдохновляли ее на живую, плодотворную работу. Не только для непосредственных помощников Ушинского по институту, но и для многих других, интересующихся делом воспитания и обучения, эти педагогические собрания имели значение педагогической школы, в некотором роде педагогиума. И у самого Ушинского, и у ближайших его друзей и сослуживцев, и у лиц посторонних, случайно попадавших сюда, зарождались идеи и созревали планы целых педагогических трудов. Именно на этих сборищах Ушинский подвергал обсуждению и программу, и исполнение “Детского мира”, задуманного еще в Гатчине, над обработкой которого он трудился теперь среди массы других многосложных своих обязанностей.
Благотворное влияние педагогических собраний Ушинского не ограничивалось замкнутым педагогическим кружком, но имело более широкое общественное значение. Трезвые педагогические взгляды и понятия разносились по всему
После двухлетней работы под управлением Ушинского Смольный институт, нисколько не интересовавший прежде столичное общество, вызывавший только нелепейшие легенды, по причине своей замкнутости и рутины, вдруг стал предметом большого внимания со стороны всего интеллигентного Петербурга. О новой, разумной жизни этого учебного заведения, о происходящих и подготовляющихся там капитальных реформах громко говорила печать. Представители разных учреждений и ведомств, родители и родственники учениц, люди педагогической профессии массами стремились в институт, чтобы послушать уроки, о которых говорил весь город. И то, что они видели там, приводило их в изумление и восторг.
Ученицы обоих отделений Смольного института и всех классов, от старшего до самого младшего, не только не тяготились учением, не называли его “противным”, как это было прежде, а, напротив, с уважением относились к нему, были явно увлечены занятиями, обнаруживая большую любовь к труду. Между ученицами и наставниками были хорошие, простые, естественные отношения, основанные на взаимном уважении, доверии и доброжелательстве. Авторитет преподавателей, особенно же Ушинского, был очень велик в глазах учащихся. Родители и родственники, в глаза и за глаза, на словах и в письмах, иногда даже печатно, выражали Ушинскому горячую признательность, видя в ученицах не светских кукол, не кисейных барышень, а разумных, развитых девушек, со здравыми взглядами, понятиями и суждениями.
На всю Россию гремело имя К. Д. Ушинского как умного, энергичного, талантливого реформатора-педагога. Славе Ушинского особенно много способствовало увлекательное преподавание им педагогики и дидактики в обоих отделениях Смольного института. Вообще, талантливый преподаватель и блестящий оратор, он вкладывал всю свою душу в преподавание этого предмета, чтобы разъяснить своим ученицам, готовящимся вступить в жизнь, великое назначение женщины как матери, жены, разумного активного члена общества и всей государственной семьи.
Бывшие ученицы Ушинского, из которых многие имеют теперь в том же Смольном институте дочерей и даже внучек, с юношеским восторгом и слезами благодарности вспоминают об этих прекрасных уроках своего учителя. Они свидетельствуют, что великие заветы учителя освещали им жизненный путь, поддерживали их, руководили ими до преклонных лет.
Благодаря именно нравственному обаянию личности Ушинского голос его пользовался большим авторитетом и в самых высших сферах. Ему, например, поручено было письменно изложить свое мнение о воспитании наследника престола.
В эту пору наибольшего расцвета педагогического дарования и деятельности Ушинского вышла в свет его книга – “Детский мир”, сразу принесшая ему общерусскую известность. С большими сомнениями и колебаниями относился Ушинский к этому своему труду, отнявшему у него около трех лет. Строгий к другим, он был беспощадно суров к самому себе. Так как книга эта не удовлетворяла тем замыслам, которые созрели уже у него в это время относительно последующих педагогических работ, вскоре выполненных им, то он и не решался издавать свой “Детский мир”. И только уступая настоятельным советам и просьбам друзей, или правильнее – кружка помощников по институту, он решился выпустить эту книгу в количестве 3600 экземпляров. Но “Детский мир” сразу же сделался классною книгою во всевозможных учебных заведениях, так что в первый же год после выхода его потребовалось два новых издания.
К концу третьего года пребывания Ушинского в Смольном институте, т. е. к исходу 1861 года, слава его, значение и влияние его как передового русского педагога достигли своего апогея. Но апогея достигла также и зависть к Ушинскому. Та тысячеглавая гидра, которая смотрит на педагогическое дело как на ремесло и средство к выслуге, с тревогой и ненавистью следила за возвышением Ушинского, за возрастанием общественного его влияния – и клеветала на него. И чем больше разрасталась слава Ушинского, тем более ширилась клевета его завистников.