Константинополь-Тихоокеанский
Шрифт:
Первые месяцы было тяжко. Несмотря на то, что на момент переброса Косте было год и четыре месяца, титьку младшему сыну императора предоставляли исправно. Ну а что оставалось делать, вкушал молоко кормилицы, сурово хмурил бровки, вызывая умиление у многочисленных "мамок-нянек". Вспоминал, как в киноэпопее "Шит и меч" Басов наставлял Любшина: "Вживаться, вживаться, вживаться". А куда ж теперь деваться? Я по малолетству даже "обратный эликсир" изготовить не сумею – кто ребятёнка царского отпустит на кухню? Где то месяца через три смирился, от скуки начал капризничать. Громко и раскатисто ревел, если слышал речь на французском или немецком, а когда переходили на русский, ныть переставал, улыбался и начинал потешно повторять "ридну
Мне в самом начале 1837 всего-то девять с небольшим годочков стукнет. И как прикажете "отмазывать" Пушкина? Девятилетнего великого князя фиг выпустят из дворца. Ну ладно, это дело ближайших лет, а пока. Вот чёрт – снова кормёжка. И дёрнул же чёрт напроситься в малолетку!
Всё потому, что хотел над "перебросчиками" поглумиться, думал, они от меня вселения в Рожественского ждут, или в Макарова. Ну, или в Николая под номером два. А тут им такой сюрприз. В великого князя Константина Николаевича оборотиться хочу, полутора годочков от роду. В Костю? – А пожалуйста!
Кстати, за процедурой кормёжки Костика кашей пришёл понаблюдать Николай номер первый, он же Николай Палкин, он же горячо любимый папенька. От скуки я наотрез отказался называть почтенных родителей на иностранный манер. Никаких низкопоклонских ударений типа папА и мамАн. Нет! Чёткое советское папа и мама. И как ни бились над произношением и правильной постановкой ударений лучшие умы Российской империи – маленький Константин был упорен и неколебим. Даже братец Саша не сумел переубедить двухлетнего упрямца.
Сашка, Сашка, мой милый добрый старший брат. А ведь когда шёл сериал "Бедная Настя" и ты, вернее актёр тебя изображающий, стрелялся на дуэли с бароном Корфом, я кричал: "Мочи его, Корф. Цель в лобешник. Чтоб эта гнида не стала вошью и Аляску не продала".
Саша, Саша. А это же я тебя уговорил сбыть "кладовку со льдом" и навлёк на Царя Освободителя проклятия потомков геополитиков. Ну, ничего, в этой реальности фиг пиндосам, а не Аляска!
К пяти годам великий князь Константин бойко читал и требовал сказок. Французский и немецкий учить отказывался наотрез – закатывал истерики. Царственный папаша пытался сломить характер "юного декабриста", но не преуспел. А уж коль государь император рукой махнул на строптивца, то и остальные отступились. Правда маменька вздыхала и охала, жалуясь фрейлинам на нервы и сердечные припадки, но я был неумолим. А потом родители "сообразили" братца Колю и братца Мишу, и маменьки стало не до упрямца.
Немного доставали старшие сёстры обожавшие возиться с кудрявым херувимчиком Костенькой, пришлось придумать единственно возможный способ поразмышлять в одиночестве. Брались игрушечное ружьё или сабля и с криками: "Я солдат. Я на посту! Уходите!", Мария, Ольга и Александра изгонялись куда подальше. Вскоре за Константином Николаевичем, так я пресерьёзно начал себя навеличивать, потом отец, а за государем императором, разумеется, все остальные, закрепилась слава умного ребёнка, с суровым, воистину царским характером. Шептались даже придворные, мол Константин то крутенёк будет, не то что наследник Александр. Даже прочили мне авансом польский трон "знающие господа", – раз уж с детства такой вояка и себе на уме, стал быть самый подходящий кандидат на роль усмирителя баламутов ляхов…
Сашка был на девять лет старше, потому
Когда пошёл шестой год, начал продуманно требовать сказок. Помимо народных, мне зачли и "Сказку о царе Салтане". Я восхитился, потребовал книгу, благо читать уже "выучился", обозвал Пушкина волшебником и детскими нескладными фразами дал понять – хочу познакомиться с великим поэтом. Василий Андреевич Жуковский едва не лишился чувств, когда Костик продекламировал. "Приходи к нам дядя Пушкин. Выпей с нами, вот те кружка. Приводи свою подружку". Более я так не хулиганил. Наставник братца Саши возликовал и занялся также и моим обучением. Рассматривая детские каракули по мотивам творчества Александра Сергеевича, Жуковский переговорил с императором, потрясая моими рисунками с нескладными подписями, и Пушкина таки "доставили" к маленькому почитателю таланта. В большой дворцовой зале собралось всё наше почтенное семейство за исключением прихворнувшей маменьки и младших. Император и цесаревич, первыми пообщавшиеся с поэтом, с любопытством посматривали в нашу сторону.
– Здравствуйте, ваше высочество, – поприветствовал мою особу поэт.
– Здравствуйте, многоуважаемый Александр Сергеевич, – ответствовал великий князь Константин, важно насупившись.
– Как мне сказали, ваше высочество не чужды поэзии, – улыбнувшись, повёл беседу Пушкин.
– Да, хотите, прочитаю стих?! – Носов, Незнайка, простите. – Я поэт, зовусь я Костя. Пушкин к нам приехал в гости!
– Браво, у вашего высочества прекрасное чувство рифмы.
– Александр Сергеевич с уважением посмотрел на меня.
– Вот, взгляните на рисунки. Это про царя Салтана, это белка орехи грызёт. Вот из пустых орешков делают денежки, а это богатыри охраняют остров. Только у них не пики, а ружья. Из ружей громко стреляют, разбойники боятся и убегают и Русь матушка всех победила.
Краем глаза я заметил выразительную пантомиму Жуковского, – мол, что я тебе говорил, юный великий князь тот ещё оригинал. Ну что ж, куём железо, пока есть таковая возможность.
– Дядя Пушкин. Учите меня, как дядя Вася Жуковский учит брата Сашу. Я попрошу папу.
Немая сцена. Папенька, здесь же присутствующий, посмотрел на Жуковского, тот на Пушкина, солнце русской поэзии чего-то невнятно забормотало.
По итогам встречи было высочайше решено – Василий Андреевич остаётся гранд-ментором великих князей, а Александр Сергеевич по мере сил и возможностей будет ему помогать.
Далее маленький Костик показал поэту на глобусе Россию, рассказал, что есть земля материковая и острова, а есть моря и океаны, по которым плавают корабли. Да, ходят, конечно же ходят, но тут-то я совсем малявка и ещё не поступил в обучение к бравому каперангу Литке, исследователю Арктики. Вряд ли добрейший Фёдор Петрович будет пенять царственному воспитаннику за такую мелочь. Ну и, в довесок Пушкин узнал о Сибири, где нет дорог и Костик обязательно их там построит, когда вырастет и они на пару с поэтом покатят на лошадях в гости к Ермаку.
Нервное напряжение сказалось – попробуйте поломать комедию перед не самыми глупыми людьми империи, уснул на два часа раньше обычного и продрых едва ли не до полудня.
Кстати, рассматривая свои "каляки-маляки" о царе Салтане и тридцати трёх богатырях с ружьями, отметил, что рисую весьма недурственно для шестилетнего ребёнка. Значит две матрицы, моя и собственно Константина каким-то образом "складываются", сам-то разменяв пятый десяток, рисовал на порядок хуже малыша Кости. Чёрт, про "совмещение матриц" и братья перебросчики говорили. Жаль, только сейчас вспомнил, ведь думал тогда, что жуликоватые новосибирцы несут чушь и ахинею, рекламируя свою "машинку".