Конституционные идеи Андрея Сахарова (сборник)
Шрифт:
Ст. 30. Чисто редакционное пояснение.
Ст. 31. Если, согласно варианту «А», Съезд лишь «утверждал» кандидатуры «Председателя Совета Министров», а также министров иностранных дел и обороны, предложенные Президентом (ср. ст. 36), а остальных министров предлагал Председатель Совета Министров, Съезд же опять-таки их только «утверждал» (см. ст. 31, 33), то, согласно уточненному варианту «Б», Сахаров предлагает, чтобы Съезд «избирал» всех высших должностных лиц страны, начиная с Председателя Совета Министров. Это повышает значение должности премьера, делая его независимым от Президента и упрочивая систему баланса и противовесов при разделении властей. Это одновременно укрепляет прерогативы Съезда. В прежней версии премьер играл бы роль высшего чиновника при Президенте; причем без такого Председателя остальные министры способны были бы, в сущности, превосходно
Ст. 32. Выброшена фраза о праве помилования Президиума Съезда (см. о поправке к ст. 23).
Ст. 33. Ср. комментарий к изменениям в ст. 31.
Ст. 34. Если республики обладают столь высокой степенью суверенности, а их Верховные Суды, в частности, являются последней инстанцией по всем внутриреспубликанским уголовным и гражданским делам (см. комментарий к ст. 23), то какова же в таком случае роль Верховного Суда Советского Союза? Эта роль определяется введенным в вариант «Б» последним абзацем настоящей статьи.
Ст. 36. Добавлена последняя фраза, несколько (но, по-моему, недостаточно) уточняющая процедуру снятия президентского вето. Понижен уровень квалифицированного большинства, при котором Президент лишается права накладывать вето на решения Съезда, — 2/3 до 55% от списочного состава.
Ст. 37. Вставлено упоминание о «межреспубликанской собственности», помимо всех прочих форм собственности. В конце статьи введен пункт о передаче государственных предприятий в аренду.
Ст. 38. В первой фразе, гласящей, что земля и проч. является собственностью республики и проживающих на ее территории наций, появилось после слова «наций» в скобках альтернативное: «(народов)». Это означает намерение подчеркнуть, что под «нациями (народами)» следует понимать всех жителей (граждан) республики.
Ст. 39. Целиком введена заново. Будучи сторонником допущения частной собственности также и на землю, А. Д. Сахаров согласился с целесообразностью ввести ограничения, которые исключили бы возможность неограниченной перепродажи земли, спекуляции земельными участками или отказа от их обработки и т. д. То есть частная собственность на землю должна быть регулируема законами республики.
Ст. 40. Этими же соображениями продиктована вставка в скобках: «(за исключением земли)». Подразумевается установление законами каждой из входящих в Союз республик максимальных размеров земли, находящейся в собственности одного лица или круга лиц, связанных близкими родственными (или, может быть, даже клановыми?) отношениями. Таким образом, исключается возникновение крупных частных землевладений (латифундий). И спекуляция землей, и чрезмерная концентрация ее в одних руках может быть предотвращена при помощи законов: о минимальных сроках, отделяющих акты перепродажи земли, переход ее из одних рук в другие; о налогах на покупку и продажу или дарение земли или о прогрессивном налоге с земли; наконец, прямым ограничением размеров частной земельной собственности.
Ст. 44. Поправка отражает колебания А. Д. Сахарова в отношении оптимальной нормы налога на прибыль предприятий с любой формой собственности.
Итак, в новом варианте проекта включены изменения в 23 статьи из 45 статей первоначального текста; еще две статьи слиты вместе, а одна — разбита на две; введена новая статья. Всего существенных разночтений, если не ошибаюсь, двадцать шесть. Уточнения носят в целом системный характер. Они направлены на усиление суверенитета республик, на придание политической системе большей устойчивости и работоспособности, а экономической системе — большей разносторонности и гибкости.
Почему Андрей Дмитриевич так торопился тогда, в конце ноября, еще раз обсудить, отработать текст документа и потратил на это, в частности, при своей фантастической загруженности несколько часов 23 ноября — мне стало понятно до конца лишь недавно, из рассказа Елены Георгиевны. Дело в том, что на 27 ноября было назначено то самое первое заседание Конституционной комиссии под председательством М. С. Горбачева. Хотя и с опозданием почти на полгода. К заседанию подготовился, во всяком случае, один из членов комиссии…
27 ноября 1989 года Андрей Дмитриевич положил перед Горбачевым проект будущей Конституции Советского Союза.
Новая страна должна носить новое имя. Сахаров удачно воспользовался известной формулой Ленина, писавшего о Союзе Республик Европы и Азии. Но смысл
Вместо революционаристского пафоса старой ленинской формулы понятие «Европейско-Азиатского Союза» подразумевает, помимо очевидного геополитического факта, идею синтеза «нравственных и культурных традиций Европы и Азии». Сахаров также добавляет: «…и всего человечества, всех рас и народов» (ст. 3)! В ст. 2 целью народа «Союза Советских Республик Европы и Азии» провозглашены «благосостояние, мир и безопасность для всех людей на Земле» (здесь и далее подчеркнуто мною. — Л. Б.). Причем в ст. 12 особо подчеркнуто, что «Союз не имеет никаких целей экспансии, агрессии и мессианизма».
Таким образом, наша страна никогда больше не будет претендовать на некую особую ведущую роль спасительницы и благодетельницы остального мира. Политический мессианизм любого толка (большевистского, православно-шовинистического, исламско-фундаменталистского и т. д.) запрещен конституционно. Никто, следовательно, не должен опасаться, что Советское государство вновь станет кому-либо навязывать свои идейные представления и образ жизни.
«Земля» с заглавной буквы, «Земля в целом» упоминается в проекте Сахарова и вторично, в ст. 4, где говорится: «Глобальные цели выживания человечества имеют приоритет перед любыми региональными, государственными, национальными, классовыми, партийными, групповыми и личными целями». Еще ни в одном государстве мира эта мысль не была записана в Конституцию! Конечно, теперь она получила широчайшее международное признание, она едва ли не тривиальна, но вряд ли кто-либо способствовал этому в такой степени, как сам Сахаров. «Приоритет» общечеловеческого А. Д. толковал позитивно: как необходимость во имя выживания — «гармонизации экономического, социального и политического развития во всем мире». А «гармонизация» могла означать лишь одно — то, что Сахаров еще двадцать лет тому назад назвал «конвергенцией», ту идею, которую он сам считал наиважнейшей и самой дорогой для себя…
Признаться, я предложил Андрею Дмитриевичу убрать из текста ст. 4 стоящее в скобках слово «конвергенция», потому что, во-первых, смысл его развернуто описан фразой в целом («встречное плюралистическое сближение социалистической и капиталистической систем»). Во-вторых, иностранный термин звучит чуждо и непонятно для большинства советских граждан; в-третьих, вокруг него накручено слишком много идеологических кривотолков. Наконец, казалось бы, в Конституции незачем упоминать о «капиталистической и социалистической системах». Можно по-разному понимать, что такое «капитализм» и «социализм»; особенно последнее понятие после 72 лет звучит для большинства людей вряд ли утешительно и уж никак не вразумительно. Скорее, это каббалистический знак или просто жупел. Вообще «общественный строй» — не правовое определение. Над его реальным содержанием изо дня в день трудится крот истории. Его неизбежное, постоянное изменение — не что иное, как естественноисторический процесс. Конституция может и должна фиксировать лишь то, что поддается юридической фиксации: гражданские, государственные, судебные и прочие формы (институты, процедуры), которые имеют нормативный характер для всех жителей страны. Безотносительно к «общественному строю», то есть к подвижному и конкретному экономическому, политическому, культурному наполнению этих форм, что зависит уже от обстоятельств, традиций, исторической борьбы в рамках Конституции. Закон не сводится к «отражению» интересов тех или иных групп, но сплачивает их в гражданское общество, защищает интересы каждой группы от каждой из других групп, короче, создает формализованное, нейтральное поле общежития, на котором вечно сталкивающиеся живые интересы людей уравновешиваются, приводятся к компромиссу, разумно ограничиваются надличным и надгрупповым законом. С этой точки зрения стоит ли упоминать, скажем, о «социалистической системе»? Конституция должна лишь обеспечивать гражданам ненасильственную возможность сделать «систему» такой или вовсе иной, устраивать социальные отношения по своему вкусу, как угодно, не нарушая закона.