Конституция свободы
Шрифт:
Это утверждение сначала может показаться настолько странным и даже возмутительным, что я прошу читателя воздержаться от оценок до тех пор, пока я не объясню различия между ценностью и заслугой [170] . Внести полную ясность трудно в силу того, что термин «заслуга» (merit), единственно подходящий для обозначения того, что я имею в виду, используется также в более широком и туманном смысле. Здесь он будет употребляться исключительно для обозначения особенностей поведения, делающих его достойным похвалы, то есть морального характера действия, а не оценки достижений [172] .
170
Хотя я убежден, что это различие между ценностью и заслугами то же самое, которое имели в виду Аристотель и Фома Аквинский, когда они говорили об отличии «распределительной справедливости» от «уравнивающей справедливости», я предпочитаю обойти стороной всю путаницу и сложности, которыми со временем обросли эти традиционные понятия. Представляется ясным, что так называемое «вознаграждение в соответствии с заслугой» соответствует аристотелевской распределительной справедливости. Трудности возникают в связи с концепцией «уравнивающей справедливости», и разговор о справедливости в этом смысле всегда порождает некоторую путаницу. Ср.: Solomon М. Der Begriff der Gerechtigkeit bei Aristoteles: nebst einem Anhang uber den Begriff des Tauschgeschaftes. Leiden: Sijthoff, 1937;
См. также: «Но, если бы человечество исполняло этот закон [предназначить наибольшую собственность наибольшей добродетели и придать каждому силу делать добро в соответствии с его склонностью], неопределенность [морального] достоинства как вследствие естественной неясности, так и в силу самомнения каждого индивида была бы столь велика, что из такого достоинства нельзя было бы вывести ни одного определенного правила поведения, и это непосредственно повело бы и развалу общества» (Hume D. Enquiry Concerning the Principles of Morals // Hume. Essays. Vol. 2. P. 187 [Юм Д. Исследование о принципах морали // Он же. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 2. С. 198]); «С точки зрения справедливости, учитывающей узко понимаемые права, тот ее вид, который учитывает достоинства, называется „распределительной несправедливостью“; одна обычно применяет правило пропорциональности, другая – правило простого равенства» (Grotius Н The Jurisprudence of Holland. Oxford: Calendon Press, 1926. Vol. 1. P. 3); Smith A. The Theory of Moral Sentiments. London: Printed for A. Miller, 1759. Pt. 2: Of the Sense of Merit and Demerit. Sec. 1. P. 141-169 [Смит А. Теория нравственных чувств. M.: Республика, 1997. Часть вторая, отдел I «О чувстве одобрения и порицания». С. 83-93]; «Существующая система наделяет контролем над экономическими благами пропорционально ценности произведенных услуг и находящемуся в собственности имуществу. <… > В противоположность этому устоявшемуся порядку вещей мы обнаруживаем, что у многих, возможно даже у большинства, людей в уме сосуществуют две несовместимые и довольно туманные идеи. <…> Согласно [первой из них] контроль над экономическими благами должен распределяться пропорционально моральным достоинствам. <…> Вторая идея – это коммунистический идеал равного распределения» (Саппап Е. The History of Local Rates on England / 2nd ed. London: P.S. King and Son, 1912. P. 160-161); Кеннет Эварт Боулдинг отмечает, что «справедливость, понимаемая как ситуация, в которой каждый получает то, чего он заслуживает, может быть названа стандартом, основанным на заслугах (merit standard)», и указывает, что «уравнивание заслуг с вносимым вкладом было бы опасной этической ошибкой»
(Boulding К.Е. Principles of Economic Policy. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1958. P. 85). См. также работу Артура Адкинса «Заслуги и ответственность»; к сожалению, этот автор использует термин «заслуги» в том смысле, в котором я использую слово «ценность», а то, что я называю «заслугами», он называет «ответственностью» (Adkins A.W.H. Merit and Responsibility: A Study in Greek Values. Oxford: Clarendon Press, 1960).
172
Терминологические трудности возникают из-за того, что мы используем слово merit в объективном смысле и говорим о merit (достоинстве) идеи, книги или картины вне всякой связи с заслугами создавшего их человека. Иногда слово используют также для обозначения того, что мы рассматриваем как «истинную» ценность некоего достижения в отличие от его рыночной ценности. Однако даже достижение человека, имеющее высочайшую ценность или заслугу в этом смысле, не обязательно является доказательством нравственной заслуги того, о ком говорят. По-видимому, наше использование слова санкционировано философской традицией. См., например: «Само внешнее проявление этих качеств не составляет заслуги; мы должны заглянуть внутрь, чтобы найти нравственное качество. <…> Однако данные поступки продолжают рассматриваться только как знаки, и конечным объектом нашей похвалы, нашего одобрения является вызвавший их мотив» (Hume. Treatise of Human Nature. Vol. 2. P. 252 [Юм. Трактат о человеческой природе. С. 518]).
В ходе нашего обсуждения мы уже убедились, что ценность поступка или некоей способности человека в глазах ближних не имеет непосредственной связи с тем, что можно назвать заслугой в нашем смысле. Как врожденные, так и приобретенные таланты человека явно имеют ценность для окружающих, которая никак не зависит от уважения к нему в связи с тем, что он ими обладает. Человек мало способен изменить то, что его конкретные таланты весьма обычны или чрезвычайно редки. В целом хорошие умственные способности или красивый голос, прекрасное лицо или умелые руки, остроумие или обаяние – столь же мало зависят от усилий человека, как и его возможности или опыт. Во всех этих случаях ценность, которую имеют для нас качества человека или его услуги, за которые он и получает вознаграждение, имеют мало отношения к тому, что мы могли бы назвать нравственной заслугой или достоинством. Наш вопрос состоит в том, желательно ли, чтобы люди получали выгоду пропорционально той пользе, которую другие извлекают из их деятельности, или же распределение выгод должно основываться на оценке их заслуг со стороны других.
Вознаграждение в соответствии с заслугой должно на практике означать вознаграждение в соответствии с допускающей оценку заслугой, то есть заслугой, которую другие люди могут признать и одобрить, а не заслугой в глазах высшей власти. В этом смысле допускающая оценку заслуга предполагает, что мы можем убедиться, что человек сделал то, что требовали от него некие принятые правила поведения, и что это действие стоило ему трудов и усилий. Определить это по результату нельзя: заслуга имеет отношение не к объективному результату, а к субъективному усилию. Попытка достичь ценного результата может быть весьма похвальной, однако и полный провал и полный успех могут зависеть исключительно от случая, а потому могут не быть связанными ни с какими заслугами. Если мы знаем, что человек сделал все, что мог, мы часто будем хотеть, чтобы его вознаградили независимо от результата; а если мы знаем, что чрезвычайно ценное достижение почти целиком обязано везению или благоприятным обстоятельствам, мы не станем придавать особое значение автору.
Мы можем захотеть, чтобы у нас была способность проводить это различие в каждом случае. Но на деле у нас крайне редко получится сделать это с какой бы то ни было степенью уверенности. Это возможно, только если мы располагаем всеми теми знаниями, которым располагал действующий человек, в том числе знанием о его умениях и уверенности в себе, о его чувствах и умонастроении, о его способности сосредоточиться, энергии, настойчивости и т.д. Таким образом, возможность правильно оценивать заслуги зависит от наличия именно тех условий, отсутствие которых чаще всего является главным аргументом в пользу свободы. Именно потому, что мы хотим, чтобы люди использовали то знание, которым мы не обладаем, мы предоставляем им решать за себя. Но в той самой мере, в какой мы хотим, чтобы они свободно использовали свои способности и знание фактов, которых у нас
7. Несовместимость системы вознаграждения по заслугам со свободой выбирать себе занятие наиболее очевидна в тех областях, где неопределенность результата особенно велика, а наши личные оценки шансов на успех разного рода усилий сильно расходятся [173] . Что касается тех психических усилий, которые мы называем «исследованиями» или «изучением», а в экономической сфере обычно именуем «спекуляцией», мы не можем рассчитывать на привлечение к ним самых квалифицированных специалистов, пока тем, кто добился успеха, не достанется весь почет или весь выигрыш, пусть многие тоже очень старались. По той же причине, по какой никто не может заранее знать, кто именно добьется успеха, никто не может сказать, чья заслуга больше. Нам явно не пойдет на пользу, если мы предоставим долю в выигрыше всем, кто честно старался. Более того, если мы так сделаем, кто-то должен будет получить право решать, кому позволено стремиться к этому выигрышу. Для того чтобы в погоне за негарантированными результатами люди использовали все свои знания и способности, они должны руководствоваться не тем, что, по мнению других, они должны делать, а тем, насколько для других ценны результаты, к которым они стремятся.
173
См. важное эссе: Alchian А.А. Uncertainty, Evolutions, and Economic Theory // Journal of Political Economy. 1950. Vol. 58. Sec. 2. P. 211-221 [Алчиап А. Неопределенность, эволюция и экономическая теория // Истоки: из опыта изучения экономики как структуры и процесса. M.: ГУ ВШЭ, 2006. С. 33-52], особенно с. 213-214 [с. 38-39] (раздел, озаглавленный «Успех определяется результатами, а не намерениями»). Вероятно, не случайно и то, что американский экономист, больше других сделавший для более глубокого понимания свободного общества, Фрэнк Хайнеман Найт, начал свою профессиональную карьеру с исследования «Риск, неопределенность и прибыль». См. также: Jouvenel В. de. Power: The Natural History of its Growth. London: Hutchinson, 1948. P. 298 [Жувенель В. де. Власть. Естественная история ее возрастания. M.: Мысль, 2010. С. 463-464].
То, что столь очевидным образом верно в отношении начинаний, которые все мы считаем рискованными, не менее верно для любой цели, которую мы выбираем. Любое такое решение окружено неопределенностью, и чтобы выбор был разумен, насколько может быть разумен выбор человека, предполагаемые результаты каждой альтернативы должны быть помечены в соответствии с их ценностью. Если бы ожидаемое вознаграждение не соответствовало ценности, которую имеет плод усилий человека для остальных, у него не было бы оснований принимать решение о том, стоит ли тратить силы и рисковать, стремясь к данной цели, или нет. Необходимо будет сказать ему, что он должен делать, и кто-то другой должен будет оценить, как лучше использовать его способности и, соответственно, определить его обязанности и вознаграждение [174] .
174
Часто утверждается, что, в соответствии с требованиями справедливости, денежное вознаграждение должно быть пропорционально непривлекательности труда и что по этой причине дворник или золотарь должны получать больше, чем врач или конторский служащий. Действительно, может показаться, что это следует из принципа вознаграждения в соответствии с заслугами (или «распределительной справедливости»). На рынке такой результат стал бы возможен только при условии, что все люди были бы равно умелыми во всех профессиях, так что тем, кто мог бы зарабатывать не меньше других, выполняя более приятную работу, пришлось бы заплатить больше, чтобы привлечь их на малоприятные рабочие места. В реальном мире тем людям, чья полезность на более привлекательных рабочих местах невелика, эти малоприятные рабочие места дают возможность заработать больше, чем они могли бы где-то еще. То, что люди, которые мало что могут предложить, смогут зарабатывать примерно столько же, сколько остальные, но только ценой намного больших жертв, неизбежно в любом обществе, в котором людям позволено самим выбирать сферу полезной деятельности.
На самом деле мы, конечно, хотим не того, чтобы люди приобретали себе как можно больше заслуг, а чтобы они приносили максимум пользы при минимуме жертв и страданий, иными словами, при минимальных заслугах. Мало того что мы не в состоянии справедливо вознаградить все заслуги, но даже и нежелательно, чтобы люди стремились главным образом к максимизации заслуг. Любая попытка побудить их к этому обязательно привела бы к разному вознаграждению людей за одинаковые услуги. И мы в состоянии оценить хоть с какой-то степенью достоверности только ценность результатов, но не степень усилий и внимания, затраченных разными людьми на их достижение.
Функция наград, которые свободное общество предлагает за достижение результатов, состоит в том, что они сообщают претендентам, какое количество усилий имеет смысл прилагать для их достижения. Однако за одинаковые результаты предлагаются равные награды вне зависимости от затраченных усилий. То, что верно применительно к вознаграждению за одинаковые услуги, оказанные разными людьми, еще более верно, когда мы говорим об относительной величине вознаграждения за разные услуги, требующие разных талантов и способностей: оно имеет мало отношения к заслугам. То, что в общем случае рынок предлагает за услуги любого рода, есть их ценность для тех людей, которые получают от них пользу; но редко будет известно, действительно ли нужно было предлагать за эти услуги так много, и, несомненно, часто сообщество могло бы получить их намного дешевле. Один пианист, как недавно писали, сказал, что продолжал бы играть, даже если бы ему самому пришлось платить за эту привилегию, и, пожалуй, он точно обозначил позицию многих, кто хорошо зарабатывает на том, что еще и приносит им удовольствие.
8. Хотя большинство людей считают вполне естественным, чтобы никто не получал больше того, что он заслужил своим трудом и усердием, тем не менее это требование основано на невероятной самонадеянности. Ведь оно подразумевает, что мы в состоянии в каждом отдельном случае оценить, сколь хорошо люди используют различные возможности и таланты и в какой мере их достижения являются их заслугой в свете всех обстоятельств, сделавших эти достижения возможными. Оно подразумевает, что некоторые люди в состоянии безошибочно определять, чего стоит человек, и имеют право выносить окончательное суждение о том, чего он может достичь. Оно подразумевает также то, что опровергается именно аргументацией в пользу свободы, а именно что мы можем знать и действительно знаем все, чем руководствуется человек в своих действиях.
Общество, в котором положение индивида соответствовало бы представлениям людей о моральных заслугах, было бы прямой противоположностью свободного общества. Это было бы общество, в котором люди получали бы вознаграждение не за успех, а за выполнение обязанностей, в котором каждый шаг каждого индивида направлялся бы тем, что, по мнению других, ему следует делать, и в котором индивид был бы тем самым освобожден от риска принятия решений и от ответственности. Но если ни у кого нет знаний, достаточных для руководства всеми действиями людей, то не существует в природе и такого человека, который был бы компетентен вознаграждать каждого в соответствии с его заслугами.