Конструкторы
Шрифт:
— Ты так считаешь? — спросил нарком. — А котинский КВ, конечно, лучше?
— Во-первых, папа, я возразил бы против слова «котинский», оно мне кажется не очень подходящим. Я ничего не имею против Котина, он прекрасный начальник, но машину создаёт конструктор, работающий за чертёжной доской.
— Не один конструктор, а целый коллектив. Но кто-то один направляет работу и отвечает за неё. Ты по молодости не испытал ещё, что такое груз ответственности, а потому и проявляешь недопустимый нигилизм.
…Вот так. Попал в нигилисты, а это ни к чему.
— Извини, папа, я хотел сказать, что КВ действительно имеет определённые преимущества перед СМК и Т-100, — сдержанно произнёс он. — И, если ты разрешишь, мог бы, мне кажется, достаточно убедительно это доказать.
— Я слушаю.
— Во-первых, по бронированию. Дело даже не том, что лобовая и бортовая броня у КВ — семьдесят пять миллиметров. Могут появиться пушки, которые её будут пробивать. Но вес танка — всего сорок тонн. Есть возможность при необходимости усилить бронирование хоть до ста миллиметров. А у СМК и Т-100, с их двумя башнями и большей длиной и высотой броневого корпуса, шестьдесят миллиметров — это всё, предел…
— Но зато огневая мощь у них выше, — сухо перебил отец. — А это для танка прорыва — наиважнейший показатель.
— Показатель важный, но смотря как считать, — ответил он. — Если иметь в виду могущество боеприпаса у цели, то этот показатель у них одинаков, поскольку у КВ та же семидесятишестимиллиметровая пушка и те же снаряды. Иначе говоря, КВ способен поразит все те же бронированные и небронированные объекты, что и СМК и Т-100. На последних имеется ещё дополнительно по сорокапятке и ещё одному пулемёту, но это не качественное, а лишь количественное преимущество.
— Количество оружия и боеприпасов в бою — не безделица.
— Да, но уж слишком многим для него приходится жертвовать. Удельная мощность у КВ — почти четырнадцать лошадиных сил на тонну, а у СМК — всего девять… Соответственно лучше и подвижность, и манёвренность. Двигатель на КВ — дизельный. А подвеска? Такой не имел и не имеет ни один зарубежный танк. Вообще КВ — это принципиально новый танк, шаг вперёд в развитии не только советского, но и мирового танкостроения!
— Ну это ты, пожалуй, хватил через край, — сказал нарком, улыбаясь горячности сына. — Ты расхваливаешь эту машину как коммивояжёр фирмы Котина, а не как инженер. Вижу, что на показе мне надо смотреть КВ построже, придирчивее, внимательно выслушать все другие мнения. Тебя этот Духов явно завербовал!
…Завербовал. Сказано, конечно, в шутку. Но слово нехорошее, вызывает дурные ассоциации. По личному вопросу — о работе после
Случались и раньше показы, но такого ещё не бывало. Сразу три новых тяжёлых танка, и каких — СМК, Т-100, КВ! И две машины, созданные под руководством Кошкина: Т-32 и А-20. Они удивили и порадовали многих. А кроме того, ещё модернизированные Т-26 и БТ-7.
На полосах препятствий и стрельбище каждая из этих машин продемонстрировала свои технические и боевые возможности. Показ вылился в яркий, впечатляющий праздник советской бронетанковой техники. Тем он и вошёл в историю.
Нарком обороны К. Е. Ворошилов выразил не только личное мнение, записав в проекте решения крупным решительным почерком: «Из танков тяжёлого типа КВ по своим данным является наиболее приемлемым образцом».
17. Испытание огнём
Полковник Якубов в дни боевой молодости участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа. Их курсантская бригада наступала тогда на форты мятежной твердыни со стороны Лисьего Носа. Шли ночью по льду, покрытому у берега ледяной водой. Об этом наступлении родилась потом частушка:
С «Севастополя» стреляют,Перелёт да недолёт!А курсантики ныряютВсё под лёд, да всё под лёд.Якубов под лёд не нырнул. У форта № 6 он — мокрый, обозлённый, упрямый — рванулся вперёд и забросал гранатами пулемёт, мешавший продвижению роты. Оледенелый неприступный форт был взят. Раненный в ногу девятнадцатилетний курсант Якубов получил за подвиг высшую в то время боевую награду — орден Красного Знамени.
…Вторично он попал в Ленинград уже после окончания Объединённой военной школы ВЦИК в 1924 году. Здесь судьба свела его, красного командира, в недавнем прошлом дремучего деревенского парня, с семьёй профессора Кирпичникова — с очень странной семьёй, в которой была бывшая фрейлина, а на положении домработницы жила родная сестра известного белогвардейского генерала. Да и та, которая ранила его сердце… Хорошо, что хоть по документам она числилась дочкой профессора, а то несдобровать бы ему несмотря на боевые заслуги.
И вот он снова ехал в Ленинград, уже полковником доцентом мотомехакадемии. Когда в конце ноября стало известно о боях на Карельском перешейке, полковник Якубов пошёл к начальнику академии и твёрдо сказал:
— Я должен быть там.
— Это, на мой взгляд, не обязательно, — осторожно возразил начальник академии, молодой, интеллигентного вида дивизионный инженер.
— Мне необходимо изучить действия танков в бою. И именно при прорыве заранее подготовленной и глубоко эшелонированной обороны.