Консул Содружества

Зорич Александр

Между прочим, во время этой сумасшедшей погони выяснилось, что я неплохо ориентируюсь в Анаграве. По крайней мере, центаврианец знал столицу ненамного лучше. Дважды он едва не заехал в тупик, один раз ему пришлось разнести в щепу заграждение ремонтников и выехать на изрытую колдобинами полосу, с которой мы оба едва съехали…

Вообще, было видно, что во время вождения загадочный Йом Хоми думает. В то время как любому водителю Анагравы ясно, что думать за манипулятором мобиля совершенно незачем.

Жалеть

приходилось только об одном: гнаться за Йо-мом Хоми пришлось на обычном, ну, может, чуть более скоростном и комфортабельном, чем обычно, мобиле. А не на гравикаре.

Я льстил себе мыслью о том, что на гравикаре догнал бы Хоми в два счета. И на счет «три» уже приставил бы к уху мерзавца свою пушку…

Что именно я буду делать, когда наконец-то настигну центаврианца, я так и не решил – времени на размышления у меня не было.

Бить рожу?

Стрелять на поражение?

Держать под прицелом до приезда соответствующих лиц?

Все это вместе или все это по порядку?

Однако я был совершенно уверен: настигнуть Йома Хоми необходимо. Потому что, если бы полиция могла или хотела сделать что-нибудь, она бы уже, черт возьми, сделала!

А так… Где хоть один патруль дорожной службы? Где? Ведь по городу с бешеной скоростью носятся два представляющих опасность для окружающих мобиля?

Где была охрана парка, когда веганец брал на мушку праздно гуляющего рядового Сержа ван Гримма, находящегося в увольнении? Когда другой козел расстреливал в упор институтку Лейлу Кахтан на глазах у детей и простых обывателей?

Где, в конце концов, хоть какая-нибудь контрразведка, для вящей стратегической маскировки именуемая «разведкой»? Ведь кто-то же должен в принципе ловить шпионов?

Ответов на эти вопросы я не знал. Я просто давил на газ и пожирал взглядом упитаный круп оранжевого мобиля со странными, очень странными номерами…

Мы были уже у самого космопорта на улице Космического Спокойствия.

Мы промчались мимо «Тихой пристани» с гигантским футбольным полем, которое просвечивало сквозь частокол желто-бурых кипарисов. Где-то там на синтетически-зеленом поле давал дрозда в составе временной сборной команды правительственной армии форвард

Спайк Дулли.

Я некстати задумался о том, что, если бы во время полета на Марс наши со Спайком капсулы не располагались рядом, я никогда не познакомился бы с этим праведным работоголиком-танкистом. А значит, никогда не достал бы интроочки и никогда не уличил бы Лейлу.

А значит, не мчался бы сейчас по улице Космического Спокойствия, высунув язык от напряжения и тревоги. Выходит, если бы не прихоть компьютера, выдавшего нам со Спайком билеты на соседние места, Лейла была бы жива.

Правду говорят: наша жизнь нагромождение случайностей. Иногда – счастливых, иногда – не очень.

Мы

ехали вдоль длинного стеклокерамического забора высотой метра эдак четыре. Как и положено забору, этот был разукрашен затейными граффити. Там было на что посмотреть: видеоряд не ограничивался простенькими «мазафака». В частности, квант моего внимания отожрал откровенно подстрекательский призыв:

Если ты герой в натуре – Так нассы в прокуратуре!

Были и политически неактуальные мысли, выраженные в форме детской считалочки. Каждая буква стишка имела метра три в высоту.

Раз, два, три, Раз, два три, Жопу скату подотри!

Оранжевый мобиль уверенно лидировал, поднимая тучи красной марсианской пыли. Я не особо торопился сокращать дистанцию – куда ему деваться? Левых поворотов не намечалось, справа тянулся забор космопорта.

А что там впереди? Ну, заправочная станция кэбов. Да закусочная «Ням-ням» с десятком мирно припаркованных мобилей. За ними – несколько километров пустой дороги, упирающейся в юго-западные, самые непопулярные среди трудящихся и курортников Марса грузовые ворота космопорта. Откровенно, говоря, я очень надеялся, что вот там-то нас точно поджидает какой-нибудь занюханный кордончик полиции…

Промчавшись мимо закусочной, я снова погрузился в облако красно-розовой пыли. Из-за этого-то облака я не сразу понял, куда делся оранжевый мобиль. Не мог же он уйти в подпространство, в самом деле!

А что, если мог?

Чушь собачья!

Я резко остановился. Слева от дороги – каменистая, не облагороженная никакими агрофокусами пустошь.

Вдалеке, в бурой дымке – унылая промзона.

Справа – забор с сильно поредевшим и содержательно поскучневшим по мере удаления от города граффити.

Впереди – тоже пусто. Может, центаврианец в небо взмыл, как жаворонок?

Подозрительно озираясь, я вышел из мобиля и поднял глаза к небу.

Небо как небо. Радуга, слепящее термоядерное солнце, рядом – еще одно солнце, богоданное. Бледное, правда, и маленькое…

Вдруг на мои издерганные уши обрушилась настоящая лавина звуков. Впрочем, к мобилю это снова-таки не имело никакого отношения. Уж я-то знал это ритмичное фырканье! Взлетал не очень вместительный космический кораблик…

Я повернулся в сторону скрытого забором космопорта и обмер. На заборе прямо перед моими глазами висела неброская, особенно на фоне яркого граффити, синим по белому, табличка: «Вход-32». Рядом – тускло переливающийся значок в виде парящей в пространстве розы: «эстетическая голограмма».

Это значит, что из эстетических соображений (хотя при чем тут эстетика – ведь пустырь же?) вход замаскирован под стандартный участок забора. Кому надо – те знают, где вход. А кому не надо – тот и не узнает…